— Размышляю, коллега, о том, почему бы Хельмигу не признаться, если он, действительно, потерял именно этого пса?
— Удивляться нечему, — сказал инженер. — С какой стати ему признаваться в том, чего ни один сознательный охотник никогда не допустит? Это уронило бы его и в собственных и в чужих глазах, особенно если учесть, что он хорошо понял, о чем я вел речь. — Шервиц нахмурился и добавил: — Сегодня он бросит на произвол судьбы собаку, а завтра — своего брата. Как-то я анализировал характер людей, которые наплевательски относятся к обществу, и пришел к выводу, что большинство из них тиранят собак, кошек, варварски бьют лошадей, ни за что ни про что стреляют мелких птиц. Если с такой точки зрения посмотреть на нашего уважаемого химика, то что следует о нем подумать?
Мне показалось, что дедуктивный метод размышлений Шервица ведет к преувеличениям: он никак не может забыть, что когда-то был председателем общества защиты животных в своем Аугсбурге. Потому и в каждом, кто плохо относится к зверью, видит человека, падающего по наклонной плоскости.
Карл Карлович был весьма наблюдателен. Он по одному моему виду догадался, что я с ним не согласен и, улыбнувшись, заметил:
— Очень может быть, что вы считаете меня сентиментальным филантропом, но даже в этом случае мне не хотелось бы выглядеть болтуном. Свои взгляды я никому не навязываю…
Все, что я от него услышал, и во мне, понятно, вызвало подозрение. Тем не менее я весело сказал:
— В оценке человека по его отношению к животным явно что-то есть, хотя вы немного и преувеличиваете…
Наш разговор прервал телефонный звонок. Я взял трубку и, к моему удивлению, услышал — на этот раз его мгновенно узнал — голос Хельмига. Извинившись, что побеспокоил, Хельмиг спросил, не мог ли бы он на нынешней неделе со мной поехать куда-нибудь поохотиться? «Как мы с вами тогда договорились», — добавил он, хотя именно тогда я оставил его просьбу без ответа.
Я ответил, что нас обычно ездит много, и поэтому мне необходимо посоветоваться с друзьями.
— Мы на волка, а волк на гумно, — возбужденно сказал я, положив трубку.
— Знаете что, — отозвался Шервиц, когда узнал, о чем я говорил с Хельмигом. — Возьмите-ка его на охоту. Поезжайте опять туда же, приведите его на место, где пес попал в капкан, и посмотрите, как этот «охотник» будет себя там вести.
— Неплохая мысль, — оживился я.
— Временами и у меня бывают озарения, — засмеялся Шервиц. — Когда собираетесь отправиться?
— В субботу. Но вот беда: там нас никто не ждет, наоборот, возможно, лесничий Богданов сам приедет в Ленинград.