— Ах, так?! Хорошо... — на губах мадам заиграла злорадная улыбка. — Имейте в виду, я этого так не оставлю! Я буду жаловаться!
Затем она встала и бодро промаршировала до двери, покинув нас по-английски — не простившись. Дверь кабинета стоически перенесла последнее прикосновение старушки, лишь слегка облетела с косяка штукатурка.
. Мы с Жанной посидели, потом молча переглянулись. На глаза медсестры явно напрашивались слезы. Она чуть слышно всхлипнула и уточнила:
— Любовь Петровна, а что в карту писать?
Ничего, — невесело отозвалась я. — Туда и без нас много чего напишут...
— Что же теперь будет?
Меня это тоже беспокоило, но, чтобы окончательно не расстраивать Жанну, я пожала плечами и бодро произнесла:
— Ничего не будет! Эта старушенция сама на нас набросилась. Мы здесь совершенно ни при чем.
Мой тон не обманул Жанну, и она запричитала, потерянно тряся головой:
— Теперь меня уволят... Точно уволят...
«А перед этим уволят меня...» — подумала я и машинально взглянула на часы. Они показывали без десяти семь.
— Тьфу ты! — Я вскочила. — Жанночка, пожалуйста, закрой кабинет сама!
Медсестра смотрела на меня отсутствующим взглядом, а я подхватила свою сумку и выбежала вон.
К безмерному моему удивлению, метрах в двадцати от проходной стояла серая «девятка», а ее хозяин, развалившись на сиденье, преспокойно читал газету.
— Игорь Федорович! — гаркнула я в окошко. — Спасибо, что дождались...
Игорь Федорович аж подпрыгнул, выронив газету. Потом сердито нахмурился.
— С ума, что ли, сошла? Разве можно так людей пугать?
— Извините, пожалуйста... — торопливо забормотала я, решительно плюхаясь на сиденье. — Только давайте поедем быстрее! Я сильно опаздываю!
Христенко перекинул газету назад и завел мотор.
— Случилось, что ли, чего?
— Нет... Но я очень тороплюсь!
— Да? — хмыкнул он. — Насколько «очень»?
— К семи.
— Ага! — кивнул Игорь Федорович, кидая короткий взгляд на часы.
И мы... понеслись.
Когда машина остановилась, я осторожно приоткрыла один глаз и скосилась в окошко. Мы находились во дворе моего дома.
— Все? — тонким голоском спросила я и закашлялась.
— Все, — отозвался Христенко. — Извини, опоздали на одну минуту.
Сунув ему деньги, я начала искать ручку дверцы, бормоча, что все в полном порядке, не стоит беспокоиться. Понаблюдав за моими жалкими попытками, Христенко покачал головой и, потянувшись, открыл мне сам. Я вылезла, пошатываясь, и жадно глотнула воздуха. Так быстро я еще никогда не ездила. Так быстро я даже не летала.
Олег был дома. Мало того, он был не один. Заслышав голоса, я живо сбросила обувь и прошлепала на кухню, Но не успела сделать и пару шагов, как Олег заговорил, и я инстинктивно замерла: