Он продвигался медленно. Если бы в непрерывном подъеме лестницы были площадки, можно было отдохнуть, а затем снова подниматься. Но, имея перед собой каждую ступеньку, точно похожую на предыдущую, он был вынужден очень часто останавливаться. Что-то явно испортилось в его органах равновесия. Он чувствовал, как его тело резко клонится вправо, к перилам. Казалось, что, не видя точек опоры, он не может держаться прямо. Немного погодя, через десять-двенадцать шагов, он остановился и постоял в темноте с закрытыми глазами – правая рука крепко сжимала перила, ноги слегка расставлены для устойчивости.
Рука сжала перила еще крепче. Он почувствовал, что ладонь стала влажной от пота. Осторожно он перенес вперед левую руку и тоже ухватился ею за перила. Это движение вывело его из равновесия. На лбу выступил пот. Единственное решение, думал он, его мозг лихорадочно работал, мысли метались взад и вперед, мелькали образы прошлого, единственный раз, когда я вообще принял решение,– это когда я бросил банк и приехал в Нью-Йорк.
И даже это, понял он с ошеломляющей ясностью, было противодействием кому-то другому, кто был так же точно мертв в своем склепе в Роз-хилле, как жив за своим столом в банке. Палмер покачивался. Он знал, что надо сделать прежде всего – спокойно, разумно снова найти устойчивое положение, разогнуться, собраться с силами и продолжать подниматься. Чистый, лишенный теней белый свет вылился на него сверху, как целая ванна молока.
– Вудс?
Свет помог ему прийти в норму, уменьшилось ужасное головокружение. Он выпрямился и отнял от перил обе руки.
– Тебе нехорошо?
– Выпил немного лишнего, наверное,– сказал он, ухватившись за первое пришедшее ему на ум, самое простое объяснение и сразу же поняв, что отдает себя на ее милость.
– По голосу не слышно. Ладно, иди наверх.
Эдис стояла у щита, сине-зеленый халат из шотландки наброшен на плечи. Ее волосы были закручены в маленькие желтые локоны. Лицо казалось белым как мел и невыразительным, краска на глазах смыта, губы бело-розовые. Слабые зеленоватые тени лежали под скулами.
– Прости, что разбудил тебя.
– Ты не разбудил. Я читала. Я слышала, как ты пришел и занялся чем-то у камина. И тогда, зная, что ты дома, я заснула.
– Не надо было ждать. Я говорил, что не представляю, на сколько могу задержаться.
– Да.– Ее рука опустилась с выключателя.– Но я никогда не знаю, что может…– она сделала неопределенный, непонятный жест,– в этом городе. Я никогда не знаю, что может случиться с тобой поздно ночью.
– Ничего. Я езжу на такси.
– И потом,– продолжала она,– заснув, я неожиданно проснулась, потому что ты как-то замычал, что ли, или застонал. Это был ужасный звук, Вудс. Я не знаю, но это прозвучало…– Она покачала головой.