4
Курепин упорно рассматривал телеграмму. Несколько раз он сворачивал ее вдвое, потом снова раскрывал и читал только одно слово: «Рудий», Это очень знакомая фамилия приковывала внимание Курепина.
Рудий… Рудий… — беспрестанно повторял командир и по привычке подносил пальцы к переносице. — Рудий… Где же я слышал эту странную фамилию? Рудий.
Как это часто бывает, память возвращает прошлое внезапно, ассоциируясь с возникшей вдруг посторонней мыслью. Слева от командира кто-то негромко сказал:
Правильно. Победителей не судят.
Рудий… — повторил Курепин и сразу вспомнил.
…В то лето желтые пески Каракума не раз срывались с барханов и, застилая густой пеленой солнце, тучами неслись над Бухарой, над Ферганской долиной, над склонами Копет-Дага. Мутным дождем сыпались в Арватское ущелье. Казалось, в мире нет ни пяди земли, ни куска неба, где бы можно было свободно вздохнуть, не наглотавшись песка. Он был везде, во рту, в легких, в авиационном масле, в черном, как кофе, чае, в горячих цилиндрах моторов. Он плыл по зыбкой, как мираж, пустыне, смерчами поднимался к самому солнцу, ураганом проносился в горах. Раскаленный, как крошечные брызги кипящей стали, он жег тело, слепил глаза, кусался, словно в воздухе носились мириады микроскопических фаланг и скорпионов.
Это было тяжелое, страшное лето.
Как тучи песка, по Средней Азии носились полчища басмачей. Такие же злые, такие же неуловимые. Горели кишлаки, розовели от крови арыки. В слепой ярости отчаяния басмачи вырезали все живое, попадавшееся им на пути. Короткий взмах кривой бухарской шашки — и покатилась голова узбечки с красной от крови чадрой. Тонкий свист аркана — и молодой таджик волочится по растрескавшемся земле за уносящимся вскачь конем. Глухой выстрел — и падает с простреленной головой се дой чабан, десятки лет гнувший спину на бая.
Да, то было тяжелое лето…
Авиационный отряд, состоявший из трех аэропланов; базировался рядом с выгоревшим кишлаком, за высохшим арыком. Впереди — лески, сзади — пески, слева — пески, справа — горы Копет-Дага. У подножия гор — кавалерийский отряд в шестьсот сабель, предназначенный для ликвидации банд басмачей, а три аэроплана — его воздушная разведка.
Басмачи, как шальной ветер: сегодня налетели на караван, везущий продовольствие в дальние аулы, завтра стерли с лица земли кочевье туркменов, а через два дня вырезали представителей Советской власти в небольшом кишлаке. В какой стороне искать басмачей? Впереди, где кругом пески? Или сзади, где тоже пески?
В тот день молодой летчик Вася Курепин поднялся с аэродрома на рассвете, когда барханы еще дремали и ни одного песчаного смерча не было видно на горизонте. Командир отряда летчик Мотин сказал перед вылетом, водя пальцем по карте-километровке: