— Ладно, прекрати, — остановил его Аль-Самоди. — Похоже, шеф госбезопасности имеет иное мнение.
— Товарищ президент, мы тут все проанализировали и пришли к выводу, что Канаа совершенно не готова к обороне, — начал свой монолог мужчина европейской внешности. — И если на первом рубеже еще сконцентрированы какие-то силы, то инженерное обеспечение глубины оставляет…
— Все ясно, — перебил его Аль-Самоди. — Мэр пойдет под суд за вредительство. Можете исполнить приговор прямо сейчас. Мне кажется, здесь будет уместнее медленный вариант. Чтобы подсудимый осознал вину.
Он тут же нажал кнопку на своем столе. Двери открылись, и на пороге появились несколько рослых негров из личной охраны президента.
Мэр аж затрясся от ужаса. Он рухнул на пол и заломил руки, моля о пощаде. Но Аль-Самоди его не слушал.
Негры вынесли мэра за дверь на мускулистых руках — его ноги подкашивались, и самостоятельно идти он не мог. На полу остались влажные пятна со специфическим запахом.
Крики раздавались и после того, как дверь уже закрылась. Присутствующие старались скрыть страх и смятение.
— Я знаю, что этот мерзавец вел переговоры с врагами, — произнес Аль-Самоди. — Ему предложили добровольно капитулировать, и он не отверг это предложение. Если есть желающие повторить путь мэра, у них будет такая возможность.
— Товарищ президент, с точки зрения стратегии… — начал министр.
— Хватит играть в войну! — перебил его хозяин дворца. — Возьмитесь, наконец, за дело. Мужчина должен быть жестоким! Должен, слышите? Он должен добиваться поставленных целей, несмотря на ту цену, которую придется заплатить.
Присутствующие молча кивали головами — как китайские истуканы.
— Но, товарищ президент, военных ресурсов слишком мало для организации эффективной обороны, — осмелился возразить министр. — У нас в столице только два пехотных полка, да и то они не полностью укомплектованы. Дезертирство в последнее время…
— И что вы предлагаете? — повысил голос президент.
— Если мы займем оборону на дальних рубежах, концентрация войск будет такой маленькой, что…
— Да кончай ты ерунду нести! — грубо перебил его Аль-Самоди. — Тоже мне, министр… Или, вернее, БЫВШИЙ министр.
У пожилого мужчины затряслись колени. Но он сумел сдержать эмоции, и на его благообразном лице они никак не отразились.
— Сделайте вот что, — приказал президент. — У тех мразей, которые подняли руку на наши великие революционные завоевания, есть жены, дети… И некоторые из них, я знаю, живут здесь, в Канаа. Так вот. Создайте из них живой щит. И скажите, что если эти ублюдки сделают шаг, то… В общем, мысль ясна, правда?