Спустя пару минут появился Юрко Сероштан, а вслед за ним в горницу вошли гэрэи, Кулибин и Аслан-бильге. Мы обменялись приветствиями и когда они присели рядом, я сказал:
— Рассказывайте, как живете и что нового в степи.
Черный клобук и гэрэи переглянулись, и первым доложился сотник, который, как обычно, был краток:
— Острог, как видишь, построили. Припасов привезли столько, что можем тысячу людей целый год кормить. Под моей командой сто девяносто воинов, а вскоре из Макотина и Зарубина еще полусотня подойдет. Серебро на исходе, и если будет нужно, как ты и велел, вождь, обратимся к приказчикам ладожан в Киеве. Нас пока никто не тревожит, но половцы насторожились и весной, наверняка, попробуют напасть.
Сероштан замолчал, и его сменил Кулибин:
— В нашем кочевье все хорошо, вождь. Люди не голодают, скотина не болеет и еды хватает. Воинов четыре десятка бывалых и три десятка молодых.
Глава рода Гэрэй слегка кивнул, и настала очередь Аслана-бильге, который в затеянной мной степной авантюре стал главным дипломатом:
— Зимой мы посетили сорок шесть родов, которые бедствуют, и многие готовы встать под знамя Сокола. Поэтому уже в конце весны они придут сюда. Вожди хотят встретиться с тобой, Вадим, и только после этого примут окончательное решение.
— Списки родов, про которые я тебе говорил, сделаны? — спросил я старика.
— Да, — Аслан достал из-за пазухи бумажные свитки и протянул их мне: — Вот они.
Я раскатал листы, и взгляд заскользил по тюркским рунам, которые были поразительно похожи на славянские и скандинавские. Но это и понятно, ведь корни у нас общие, и пусть современные потомки тюрок обликом больше смахивают на дагестанцев из моего времени, лично мне они гораздо ближе, чем монголоидные половцы. Впрочем, половцы тоже разные бывают, среднеазиатские кипчаки сильно смахивают на калмыков или уйгуров, а осевшие в пределах Дикого поля племена, смешиваясь с местными народами, все больше походят на европейцев и славян. Ну, а все почему? Степь она хоть и бескрайняя, но народа в ней живет гораздо меньше, чем на землях оседлых. От Волги, Дона и Кубани до Днепра во всех ордах вместе взятых не более девятисот тысяч человек вместе с женщинами и детьми. Своего производства практически нет, одна кустарщина, больших продовольственных запасов тоже не имеется, детская смертность зашкаливает и нет единого вождя (вроде Бату-хана или Атиллы), который бы собрал мощь Дикого поля в кулак. Отсюда слабость степняков, которые могут налетать на Русь, Кавказ, Среднюю Азию или Византию. Но толку с этого мало, и они регулярно получают по башке, а затем поступают на службу к более богатым соседям, в основном венграм, русским, ромеям, персам и грузинам, которые их ассимилируют. Правда, иногда половцам и другим кочевникам кое-что перепадает и удается урвать жирный кусок, где-то набег удачен, а где-то правители ведутся на банальный шантаж. Вот только добычу можно найти лишь там, где царит смута, и нет крепкой власти.