— А если я умерю свои аппетиты и дам церкви послабления?
— Вряд ли это поможет. Ведь католики тоже не простаки и желают заполучить жирный кусок. Они требуют власти над всеми христианами, а это уже не подходит нам, ибо слишком велики различия между двумя ветвями христианства и мы, ортодоксы, не желаем, чтобы нами руководили из Рима. Впрочем, зачем я тебе это говорю? Ты и без меня все прекрасно знаешь и понимаешь.
— Все так. Однако я не теряю надежду, что когда-нибудь мы вновь объединимся. — Мануил помолчал, тяжко вздохнул и спросил Николая: — А что у нас с Русью? Я слышал, у нашей церкви возникло некоторое недопонимание с новым великим князем. Это верно?
— Да, государь. Власть в Киеве захватил переяславский владетель Изяслав Мстиславич, и он, воспользовавшись тем, что после низложения Козьмы Аттика в Константинополе девять месяцев не было патриарха, протолкнул на пост митрополита своего человека.
— Надо же, — по губам императора пробежала улыбка, — он поступил, так же как и я, молодец. Жаль только, что он не на нашей стороне.
— Это прискорбно. Однако наше присутствие на Руси все же весьма ощутимо влияет на политику русских и церковь, рано или поздно, но вернет все на круги своя.
— Ты уверен в этом?
— Более чем.
— Помощь понадобится?
— Да. Как всегда, не хватает людей.
— Ты их получишь, и разберись с этим поскорее, ибо Русь для нас очень важна.
Патриарх все понимал, и беспокойство императора разделял. Утратить влияние на богатые и многолюдные русские княжества, которые обеспечивали империю дешевыми товарами и мехами, наемными воинами и паломниками, а помимо того, часто прикрывали ромеев от набегов дикарей-половцев, было бы сильным ударом. Допустить этого было нельзя, но и действовать наобум тоже не следовало, особенно, после того как венеды, коим помогали новгородцы, смогли остановить западных крестоносцев.
Тем временем император передвинул очередную фигурку, всадника на коне, и произнес:
— Тебе шах, Николай.
Музалон посмотрел на доску и понял, что партия проиграна. Его король оказался в ловушке, и он произнес:
— Признаю свой проигрыш.
— Вот то-то же, — довольный собой Мануил встал из-за стола и сказал: — Увидимся через пять дней, и будь готов предоставить доклад о том, что сделано по венгерским и русским делам.
— Обязательно, мой государь.
Николай Четвертый поднялся вслед за императором. Мануил Комнин поцеловал ему руку, а патриарх перекрестил его и они расстались. После чего, уже покидая дворец, Музалон стал прикидывать, что он должен сделать в первую очередь, дабы воля императора, который имел все задатки, чтобы стать Великим, была выполнена.