Палатка выделялась ярким пятном на серо-зеленом защитном фоне леса. Она была заметна издалека, словно сигнальный огонь. Более гадостного убежища для туристов мне не приходилось встречать.
Со всем остальным у моих напарников обстояло не лучше. Все-таки следопытами Боря с Эриком были не «черными», а, скорее, «зелеными» и к походной жизни неприспособленными. Правда, оба отличались трудолюбием и неприхотливостью – весьма ценными для археолога качествами. К тому же, были весьма целеустремленными, у других бы давно опустились руки. Расчистка площадки – работа тяжелая и, на первый взгляд, безрезультатная.
Мы срыли у кургана вершину и далее производили выборку грунта сужающимися книзу уступами. На уровне земли образовалась неширокая траншея, прорезающая холм насквозь. Пока я не знал, насколько нам еще придется углубляться, и намеревался произвести шурфовку, чтобы получить представление о дальнейшем объеме работ.
Костер горел неохотно. Дрова злобно щелкали, плевались искрами. Едкий синий дым стлался над листвою земляники и ландышей, словно прижимаемый недвижным тяжелым воздухом. Откуда-то издалека эхо доносило приглушенные хлопки выстрелов. Следопыты отправились поохотиться со стареньким бориным дробовиком. Ходили каждый день, патронов пока хватало. Я же предпочитал греть свои кости. От холода и постоянной сырости по утрам давали о себе знать суставы.
За зайчиков и птичек, впрочем, можно было не волноваться. До сих пор добычей друзья обрадовать меня не сумели. Так что, чем бы дитя не тешилось… Охота была для них неплохим способом развеяться.
К тому же экологически безвредным.
Минут через двадцать, хрустя валежником, к костру подошли бравые промысловики. Сразу стало понятно, что в их компании зверюшки находились в полной безопасности.
– Ну, добытчики, – встретил я их, – что ужинать будем?
– Сконструируем что-нибудь из консервов, – виновато улыбнулся Боря.
– Опять впустую прошлись?
– Дичь хитрая пошла. Прячется фирменно.
– Зато такое озеро нашли, – восхищенно известил Эрик, присаживаясь на бревно рядом со мной.
– Какое?
– Совсем мертвое, – Эрик описал ладонями плоский круг. – Чистое, ровное как зеркало, ни всплеска на нем. Рыбы, по-моему, совсем нет, утки тоже не садятся, даже камыши не растут. Круглое. И черное.
– Фирменное, – подтвердил Боря, садясь и прислоняя ружье к бревну.
Новгородские леса изобилуют колдовскими местами, где все время преследует ожидание близкого чуда. Наш курган тоже стоял на таком участке: заросли волчьей ягоды, густой ольшаник, барсучьи и лисьи норы на возвышенности, сочные цветы вороньего глаза. И лепечущий шелест осин на отвесном берегу мчащей серебристую воду широченной Мсты. Здесь как-то сразу перестаешь сомневаться в существовании нечистой силы. Присутствие русалок и леших оказывается так ощутимо, что начинаешь совсем по-иному оценивать происходящие явления природы, будь то гроза или ветер. И с пронзительной ясностью, всей душой понимаешь языческую Русь. И принимаешь древние верования предков.