На мой взгляд, подобное бесстрашие могло нам очень дорого стоить. Казаки были далеко не мальчиками, а вполне зрелыми мужами, судя по поступи, опытными в рукопашном бою. У соратника обратившегося к нам «миротворца» на поясе болтался кавказский кинжал, у другого за голенищем была заткнута плеть. Хорошего мало, тем паче, что их обладатели были кабанами под центнер весом.
– Ну, чего? – пробасил Слава.
Студенты, нежным душам коих претили грубые сцены насилия, поспешно ретировались под прикрытие стен родных аудиторий.
– Шо бузите? – рыкнул казацюра в белой папахе, доставая из кармана наручники. – Щас пойдёте с нами.
– На хуй нам не по пути, – сказал Слава, с неприязнью поглядывая на браслеты.
Пузатый казачина с плетью в сапоге деловито зашёл мне за спину.
Казацюра в папахе схватил корефана за руку. Слава вырвался и толкнул его в грудь.
– Цыц, не балуй!
Ощутил мощный прихват за локти. Попытался взбрыкнуться, но казачина держал крепко, аж ноги от земли оторвались. Я только пискнул от бессилия.
Другана казачья стража начала щемить основательно. Накинулись сразу вдвоём. Кулаком Слава сбил папаху с головы нападающего, но второй по-борцовски обхватил его поперёк туловища. Первый браслет с треском защёлкнулся вокруг корефанова запястья.
– Давай швыдче, – поторопил товарища казак, которому было трудно удержать Славу. Тот заметался. Слава махал свободной рукой, поймать которую не представлялось возможным.
– Н-на! – изловчившись, афганец впаял затылком в лоб казаку. Тот разжал свои клещи и зашатался.
Я попытался проделать то же самое. Бесполезно.
– Получай!
Уставший ловить корефанову граблю казацюра зарядил ему было кулаком в зубы. Слава нырнул под удар и засадил встречный локтём по горлу: – Держи!
Мужлан осел, встряхнув побагровевшими щеками, и засипел, выкатив глаза. Олобаненный казак, встряхнув башкой, пришёл в себя и сноровистым движением опытного кабанника выхватил из ножен кинжал.
– Сзади, Слава! – предупредил я и был вознаграждён острой болью в стиснутых стальными пальцами локтях.
Слава развернулся, встретив атакующего лицом к лицу. Казак не шутил – резать собрался всерьёз. Похоже было, отморозок считал, что на службе ему всё спишется. Выпад был чётким: клинок в воздухе не вихлял – пошёл как по рельсам. Слава вильнул в сторону, убрав живот. Крутнув бёдрами, отпрыгнул, уходя от следующего удара. Составить компанию Эрику по больничной палате желанием не горел, посему геройствовать супротив тесака в умелой руке не стал. Казак тоже был волком стреляным и сразу просёк, что имеет дело не с подгулявшим бандитом – «бывшим спортсменом, а ныне рэкетменом». Он осторожно подступал к корефану, и свинорез в его руке не дрожал. Это, к сожалению, был настоящий казак, а не фальшивый вояка в бутафорском мундире с покупными георгиями. По ухваткам было видно, что рос он в горной провинции и с детства учился драться «на кинжалах».