– Землянки за Чертовым болотом целы ли?
– Завтра же пошлю мужиков проверить.
– Подготовиться надо хорошенько, батя. Все ценное заранее прибрать, припрятать. Бронь моя, серебро цели ли?
– Бронь жиром смазал, лежит как новенькая. Словно знал, что вернешься. А серебро в земле закопано, об том лишь я да Анна знаем.
– Завтра часть свезу в Тверь. Отдам купцу знакомому в рост, за год с гривны две обещает. Надежный человек, не обманет.
– Смотри, сгинет где, так и того не станет.
– А с деньгами, батя, завсегда так! И в земле найти могут, коли пятки татарва прижжет покрепче. Не боись, дома тоже оставим. Я, чай, не пустой из степей тех треклятых вернулся.
По уговору с Игнатием, Иван встретился с купцом на торгу и передал под грамотку серебро в рост. Затем решил пройтись по шумным рядам и выбрать для отца, жены и дочери подарки. В день приезда было не до того: спешил скорее увидеть родное гнездо. Сторговал лишь коня да сбрую, чтобы было на чем добраться да добытое в Орде довезти.
У лавок с тканями Иван неожиданно увидел Алену, дочь Василия. На мгновение застыл, унимая волнение, потом неслышно подошел и произнес:
– Здравствуй, боярыня! С возвращением тебя!
Елена обернулась и охнула. Поднесла дрожащие пальцы к губам.
– Господи, Ванюша?! Живой!
– Я, Алена, я! Днями из Орды вернулся. Как живешь-можешь? Вспоминала ль хоть иногда?
Боярыня потянулась было к парню, но тот благоразумно сделал шаг назад: на них уже было направлено несколько удивленных взглядов купцов и прохожих. Алена все поняла и негромко вымолвила:
– Про ход помнишь? Как стемнеет, жди в овраге, я выйду.
Она вновь повернулась к прилавку с дорогими тканями, словно ничего и не произошло.
Иван пошел далее. Вместе с радостью от встречи и всего услышанного он вдруг ощутил новое, неизведанное доселе чувство. Словно увидел перед собой строгие глаза Анны, немо вопрошающие мужа. Наваждение было столь сильно, что парень даже зажмурился и тряхнул головой. Лицо жены пропало.
Вторую половину дня провел в раздумьях и скитаниях по большому городу. Натолкнувшись на своего бывшего десятника Юрко, искренне обрадовался не только встрече, но и возможности уйти от раздиравших его мыслей. Они засели за корчагой хмельного и проболтали добрых два часа, вспоминая общих знакомых, рассказывая о своей жизни. Когда на землю легли первые сумерки и они расстались, Иван принял окончательное решение.
В знакомом овраге он не потерял голову от жарких поцелуев Алены, хотя и был близок к тому, чтобы сграбастать ее в свои медвежьи объятия и растелешить на сочной густой траве. Глаза жены стояли перед ним вновь, и даже хмель не смог заглушить дневных угрызений совести. Алена вскоре почувствовала эту холодность.