– Мать, Анна, дитя где? Здоровы ли? Кто хоть родился, как назвали?
Федор наконец отстранился и слегка странно глянул на сына.
– Нету боле матки-то твоей. Дочку в ее честь Анютка назвала. Такие вот дела, Ваньша…
Иван медленно слез с коня. Постоял, еще не веря услышанному.
– Как нету?.. Умерла?
– Перед самыми родами пошла на болото клюкву собирать да травки набрать, что кровь затворяет. Ну и… ужалила ее подколодная в руку, в самую кровяную жилу пришлось. Так там меж кочек и осталась, на второй дён лишь нашли. Все лето ягоды для снохи таскала, все хотела, чтоб ребеночек здоровенький получился. О внуке мечтала. Не дождалась, однако!..
Слышно было, как Иван скрипнул зубами. Но в этот миг через порог перелезла девчушка, в которой только слепой не признал бы черты ее отца. Увидев деда, она засмеялась и радостно засеменила ему навстречу.
– Деда, кушать хочу!
Иван остолбенел. Печаль незаметно отступила, освобождая место зародившемуся в груди неизведанному чувству. Еще не веря увиденному, он спросил:
– Это моя?
– Твоя, твоя, нешто не видно? Точно сработал, все говорят.
Отец подхватил дочь на руки и высоко подбросил ее в воздух. Та испуганно завизжала и намертво вцепилась ему в бороду. Дед пришел на помощь:
– Глашенька, доченька! Это ж тятя твой вернулся! Мамка скоро придет, вот радости-то будет!!
Не выпуская волосы из рук, Глашка заглянула в близкие глаза:
– Деда правду бает? Ты тятя мой?
– Не врет деда, не врет!! Ой же ж ты, любая моя! Я теперь долго от тебя никуда не уеду!
Сумев повернуть голову, сын поинтересовался:
– А сама Анна-то где? Далеко отошла?
– С утра борти проверяет.
– Борти? Одна?
– Пошто одна, с сестрой. Не смотри, что бабы, ловчее вас с Андрюшкой все делают. Пахать-то из наших двух домов некому, вот и кормимся пчелками да зимой пасти на белку с куницей ставим. Пока на хлебушек хватает.
К ночи на деревне был большой праздник. Радовались возвращению все: и кто знал Ивана, и кто поселился на росчистях после его пропажи. Иван вспомнил свои охотничьи навыки и завалил на болоте из сохраненного отцом самострела взрослую лосиху. Вокруг общего костра до утра гомонили смерды, разрывая зубами суховатое вареное мясо и запивая его брагой и хмельным медом, который мастерски делал старый бортник. Видя такое ликование, Иван не стал пока говорить о грядущих переменах в жизни княжества.