– На ком? Да вон хоть на Алене, дочери боярской!
Федор ошалело открыл рот. Потом выразительно покрутил пальцем у виска и сокрушенно махнул рукой, выходя на улицу.
…Но Иван знал, что говорил. Алена с матерью той осенью жили при княжьем дворе вместе с княгиней Анной и вторым сыном покойного Михаила Александром. Сразу по возвращении из Орды Иван доложил о своем прибытии, о гибели Романца, о печальном караване, что должен был скоро прибыть в стольный город княжества. Выходя из горницы, сотник лоб в лоб столкнулся с Аленой, явно поджидавшей его. Но виду женщина не подала.
– Здравствуй, Алена Васильевна!
– Здравствуй, Иван! Давно вернулся?
– Намедни. Привет вам от отца привез, он жив-здоров, через Нижний возвращаться будет… с Дмитрием.
Оба замолчали, словно тень покойного великого князя встала между ними. Потом боярыня повернулась и направилась к выходу. Иван последовал за нею, глядя на длинную косу, на расширяющийся к бедрам женский стан и ощущая в крови пробуждение столь знакомого волнения.
Словно почувствовав его взгляд, Елена резко обернулась:
– Ты что?
– Ничего… Смотрю вот!
– Просто смотришь?
– Нет, не просто. Думаю все…
– О чем?
– Пойдет ли боярская дочь за княжьего сотника?
Это было сказано столь неожиданно для Алены, что она запунцовела до корней волос. Машинально взяла в пальцы конец косы и начала его перебирать.
– А ту боярскую дочь сотник по любви хочет брать аль по расчету? – наконец тихо вопросила она, не поднимая глаз.
– По любви!!! Пред иконой готов поклясться, что истинно по любви! До сих пор забыть тебя не могу, любая моя! Что повестишь в ответ, Аленушка?
Новая длинная пауза.
– Ты же знаешь, что батюшка…
– Боярин уже дал согласие, еще в Орде! Я не вру, любая!!
Иван торопливо пересказал последний разговор с Василием.
Елена заметно посветлела лицом. Посмотрела наконец Ивану в глаза:
– Я согласная, Ванечка! Только пусть мне отец все это сам повторит, ладно?
– Не веришь?
– Что ты, любый?! Верю! А только негоже при живом батюшке да без благословения-то.
– Но это еще не все, Алена! Я под Коломну собираюсь перебираться, уже с тамошним боярином перебаял. Деньги есть, землю куплю, обстроюсь.
– Али здесь плохо стало?
– Земля после Михаила и Дмитрия ослабла. Кашин вон ваш откололся. А слабый кусок на части раздирают первым. Неспокойно тут далее жить будет, сердцем чую! Пойдешь ли теперь, когда и про это спознала?
– Господи! Да я с тобой хоть в леса, хоть к чухони северной подамся! Сколько лет слов этих ждала, сколько слез выплакала! Скорее б батюшка возвернулся!..
Печальный обоз с останками казненного Дмитрия вернулся в Тверь вместе с первыми снежинками. Словно и отца его, Михаила, уже объявленного землею святым, прибывших встречали тысячи людей. Жил молодой гордо и умер гордо, не посрамив княжей чести и звания русича, только вот детей после себя Дмитрий, увы, не успел оставить.