Возившаяся в доме жена вышла на громкий крик.
– Глаша, – уже чуть спокойнее продолжил Фёдор. – Пройдись по дворам, позови сюда всех мужиков. Срочно! А потом начинай хлеб и прочее добро прятать.
– Что? Опять татары что-то учиняют? – испуганно перекрестилась женщина.
– Учинят, если не успеем за Чёртов лог уйти. Вон его благодари, мстителя! Теперь ни один князь в заступ не встанет! Пропала деревня!! По всем законам виноватые. Ступай, кому сказал! После слёзы лить будете, как скотину через топь прогоним. Наплачетесь ещё, комаров кормя в землянках.
Отец и сын проводили Глафиру взглядами. Иван упрямо буркнул:
– Я в церкви обет дал, что не отступлюсь. И Протасий с Любаней нам не чужие были. Она, поди, уж и дитя зачала от Андрюшки нашего, ведаешь ли о том? Муж и жена они, понял, батя?
Фёдор оторопел. Захват железных пальцев заметно ослаб, затем кулак вообще разжался. Глубоко вздохнув и помотав уже пробитыми сединой кудрями, отец обессиленно присел на толстый берёзовый чурбан.
– Откуда известно? – тихо вопросил он.
– Брат поведал, ещё тогда, до медведя. Они хотели на лугу перебаять, как вам с Протасием обо всём повестить. Боялись гнева вашего. А вишь, как оно всё обернулось…
Пожилой мужчина продолжал безмолвно сидеть, обхватив натруженными пальцами глаза и лоб. И вдруг Иван с изумлением увидел, как на кучерявую бороду двумя блестящими дорожками побежали торопливые слезинки. Потом новые, новые… это было неожиданное и невиданное зрелище! Даже когда его, изломанного медведем, собирала по кускам бабка-знахарка, орудуя иглой и острым ножичком, он лишь рычал, закусив до крови губу и сверкая бешеными сухими глазами. А тут?..
– Батя, ты что? Не надо, батя! Прости меня, дурака!!
Вместо ответа Фёдор вдруг резко поднялся на ноги, быстро ушёл в избу. Вернулся с иконой, приказал:
– Встань на колени, сынок!
Смутно догадываясь о причине произошедшей с отцом перемены, Иван поспешно выполнил просьбу. Фёдор медленно и строго перекрестил сына:
– Господь с тобой, Ванюша! Видно, и впрямь твоё дело правое. Тогда обязательно найди её, слышишь?! Найди и вместе с чадом, коли родится, сбереги. Хоть за себя её возьми. Да про родных не забывай, без куска хлеба их не оставь. Помоги пережить лихолетье.
Дождавшись, когда сын поцелует икону, тихо продолжил:
– На тебе теперь весь род наш держится! Не дай ему совсем сгинуть. Найди её, Ванюшка! А с татарами теми поступай, как сердце велит. Я более не супротивник. Я за тебя Господа молить стану… До последних минут своих.
Последние слова прозвучали подобно шелесту листвы на ветке, потревоженной лёгким ветерком. Немудрено, что Иван их так и не услышал.