Однажды утром, изрядно помахав широкой, вырубленной из единой широкой липовой доски лопатой и очистив от свежего снега место для очередного занятия с будущим напарником, Иван облачился в тулуп и кольчугу, надел вместо шлема татарскую лисью шапку, выволок из амбара мешок с мукой, взвалил его на спину и принялся делать неспешные многочисленные приседания. Пять пудов на плечах уже не казались большой тяжестью: за прошедшие месяцы жизни в дружине он уже довел число сгибаний и разгибаний ног с десяти до полусотни.
За этим занятием и застал его насмешливый девичий голос:
– Замерз, сердечный? Аль не греет никто? Давай я на куль залезу, сразу вспотеешь.
Иван, не сбрасывая поклажи, повернулся и натолкнулся на горячий взгляд молодой, со вкусом одетой девушки явно не простого роду-племени. Ранее на дворе он ее не видел. Парню показалось, что какая-то неведомая сила истекла из этих коричневых глаз, проникла в самое сердце, зажгла его и заставила забиться часто-часто! Или то случилось лишь от иронии, прозвучавшей из уст незнакомки?
– Садись, – неожиданно для себя и для насмешницы вдруг ответил он и опустился на корточки. Девушка оторопела.
– Ты это серьезно? Уронишь ведь, кулем придавишь. Тогда никто хромую замуж не возьмет.
– За меня пойдешь! Ну, долго ждать-то? Или струсила уже?
Торопливый хруст снега под легкими ногами. Новая тяжесть даванула на плечи. Иван напрягся, боясь потерять равновесие. Потом закусил губу, медленно поднялся, напрягая все свои железные мышцы. И невольно улыбнулся, услышав еще детское:
– Ой, батюшки! Да ты и впрямь богатырь, миленький!!
На этот визг из дружинной избы выскочило на свет сразу несколько человек. Они ошалело уставились на Ивана. А незнакомка продолжала смеяться:
– Но, миленький, но-о-о!! Прокати Аленку по кругу!
Неизвестно, чем бы все это закончилось, если б иной женский голос не крикнул властно с сенцов:
– Елена! Это что такое? Немедленно слезь с него и в дом! Совсем от рук отбилась, негодная!
Аленка вмиг затихла и уже иным, несколько извиняющимся тоном, тихо попросила:
– Присядь… Высоко, боюсь спрыгнуть. Да и тебя уроню ненароком. Присядь, пожалуйста, мать ругается.
Через несколько мгновений она была уже на земле. Длинная черная коса выползла из-под куньей шапочки. Перебросив ее через плечо и придерживая рукой, лихая наездница с улыбкой глянула на Ивана и опрометью бросилась к крыльцу. Молодой дружинник с облегчением свалил на утоптанный снег ставший вдруг таким тяжелым куль.
Его соседи по нарам продолжали стоять на морозе, накинув на плечи овечьи зипуны.