– Нет. Не боюсь я. Зря ты про это… Только тут такое дело…
Он глубоко вздохнул, словно собираясь нырнуть.
– С Любаней я еще утром договорился, брат! Как солнце сядет, она на покос наш придет. Оговорить нам надо кое-что важное. Нельзя мне её сегодня обмануть, брат!
– Знамо дело, чего в копнах по ночам обговаривают! Смотри, Андрейка, спортишь девку, тебе потом Протасий шею свернет. Не посмотрит, что батя у него в лучших друзяках ходит. Да и отец тож осерчает.
Андрей подался вперед:
– Жена она мне уже, жена!! Третью неделю уже! Невесть как и получилось-то. Словно дурману обпились, так сладко было! Я хочу её за себя перед богом взять, понял? Сегодня обговорим, как отцам в ноги падать будем, чтоб грех наш благословили. Не приду, что подумает? Что обманул я ее, верно? И перед тобой стыдно, и перед ней совестно будет. Давай завтра, брат? Не обожрет же эта тварь все поле и борти остатние?! А?
Иван без усмешки смотрел на Андрея. Его самого за два десятка лет еще ни разу не окатывало волной настоящей любовной страсти. Может быть, потому, что пошел весь в отца, ценил лес, охоту, ратную выучку больше, чем крестьянское дело, посиделки у костра, перегляд озорных девичьих глаз. Брата же он любил настоящей мужской любовью, когда за други своя хоть кровь из носа, хоть зубы на траву! Симпатична ему была и Андреева девчушка, жившая в трех избах от их, федоровской.
– За ночь он тут много дел наделать может! Хотя оно конечно… Мда!.. Ты вот что, Андрюха! Не увидишь девку в деревне, сходи на луг, потолкуй с Любаней. Накоротке, чтоб копны не мять. А потом вертайся сюда, понял? Поможешь мне с него шкуру снять. Отцу ничего не скажем, одного он меня не отпустит. Ага? Темно коли уж будет, выпью кликни, я отзовусь.
Иван ударил брата по плечам тяжелыми ладонями. Тот счастливо улыбнулся, тряхнул в знак согласия русыми кудрями и, не удержавшись, крепко обнял родного человека.
– Уйдём вместе, словно сюда, – скороговоркой вымолвил Андрей. – А я мигом обернусь, обещаю. Любашка умница, она всё поймет. Лишь бы увидеться нам сегодня! А дотолковать можно будет и потом. Лишь бы все по совести было…