– Ах ты, … новогородская!! Держись, боярский сынок, иду на тебя!!!
Не желая рубить пешего и памятуя о своем обещании Семену на тонком осеннем льду Волги о поединке, Иван соскочил с коня. Он успел с сожалением подумать, что из-за раны вряд ли сможет теперь ловко управляться левой рукой: резкие движения отзывались жгучей пронзительной болью. Два давних недруга встретились в сажени друг от друга.
– Держись, тверской прихвостень! Сейчас я из тебя двух делать буду!
– Не хвались на рать едучи, белоручка!!
Бухарская сабля и харалужский дорогой меч встретились, высекая искры. Тела под ногами мешали перемещению, и приходилось больше защищаться щитами, чем уклоняться от ударов, делая шаг в сторону. Ярость не уступала ярости, сила силе!
– Не сметь! – дико вскрикнул Иван, видя, как окоротивший рядом коня тверич вскинул лук. – Он мой!!!
Несколько невольных зрителей наблюдали за поединком. Семеновых сторонников среди них, увы, уже не было.
– Сдавайся, боярин! Все равно вам хана!! Татары ворота в Торжок уже переняли! – неслись выкрики в адрес новгородца. Но Онуфриевич лишь запаленно дышал и все пытался достать своим длинным клинком тело тверича.
Под тяжелыми ударами меча не выдержал и лопнул верхний оковыш на щите Ивана. В свою очередь, меткий удар его сабли сбил с головы северянина украшенный серебристой насечкой шлем, подставив под ветер длинные спутанные волосы. Дело неуклонно шло к развязке.
Булат скрестился в очередной раз, и сабля не выдержала, сломавшись у рукояти. Вздох пронесся по кругу наблюдавших. Вновь вскинулись луки, желая помочь своему…
– Не сметь!!!
Иван вывернул из-под ног чью-то секиру на длинной ручке. Отбив щитом запоздавший удар Семена, он обухом боевого топора изо всех сил саданул в щит супротивника, и левая рука новгородца не выдержала, щит опустился вниз, открывая все тело. Тот испуганно шагнул назад и запнулся о труп.
Может быть, Семен взмахнул руками, пытаясь удержать равновесие. Может, и впрямь уже решил сдаться, осознав бессмысленность сопротивления. Это навсегда осталось тайной! Словно падая вслед за новгородцем, тверич описал правой рукой новую роковую дугу, и уже не единожды испачканное кровью лезвие в очередной раз напилось горячей влаги. Секира вошла в незащищенный лоб, разваливая голову пополам.
Несколько мгновений над местом поединка висела тишина. Потом чей-то голос разочарованно произнес:
– Эх, мать твою!!! Такой выкуп пропал! За него ж можно было запросто гривнами огрузиться!
К Ивану подскочили несколько незнакомых воев. Один вынул из закостенелых пальцев топор, бегло осмотрел ратника.