— Ничего ты мне не должен объяснять, — буркнула она, не сумев скрыть раздражения и продолжая стоять к нему спиной.
— И всё же… Лиза просто испугалась мышонка, который оказался у нас в холле. Я его изолировал, ну и… Лиза, она…
— Ясно. Лиза щедро отблагодарила своего отважного спасителя, — иронично хмыкнула Женька, поворачиваясь, наконец, к нему лицом.
— Ну, что-то в этом роде, — улыбнулся Илья.
— Ты вовсе не обязан передо мной отчитываться, — сказала Женька, стараясь, чтоб её голос звучал бесстрастно.
— Да, наверное, — кивнул он. — …Знаешь, а я хотел бы, чтоб ты требовала от меня отчёта. Глупо, да…? Жень, мне очень важно, чтоб ты знала одну вещь… Мне никто не нужен, кроме тебя. Я твой. Не могу я быть ничьим больше… Не знаю, зачем я тебе всё это говорю…
У неё дыхание перехватило от избытка чувств. Возникло ощущение, будто она этих слов всю свою жизнь ждала. От него.
Нет-нет, нельзя сходить с ума! Нужно успокоиться, всё обдумать, иначе можно таких бед натворить.
— Илюш, поверь, для меня это очень важно… Только… всё так сложно…, — пробормотала она, усердно пряча от него глаза и изо всех сил стараясь не выдавать своего волнения.
— Ну, я и не жду от тебя ответа, — спокойно сказал он. — Я прекрасно понимаю абсурдность ситуации. Только, раз уж так вышло, что ты знаешь, как я к тебе отношусь, то я не хочу, чтоб ты думала, будто я могу быть с кем-то ещё, пока мои чувства к тебе не изменились. Не знаю почему, но мне это неприятно.
— Послушай, это неправильно, что ты не пытаешься изменить ситуацию и не стремишься найти своё собственное счастье. Ты его заслуживаешь. И другого человека смог бы сделать счастливым, — сказала она без особой уверенности в голосе.
— Думаю, от меня это всё равно не слишком зависит, — невесело улыбнулся Илья. — Ладно, я пойду, заберу мышонка из холла и отнесу хозяйке, а то Лиза чего доброго опять испугается.
— С каких это пор Лиза боится мышей? Она сама меня сегодня уверяла, что бояться мышей глупо, — язвительно заметила Женька.
— Не знаю, но у меня нет оснований ей не верить, — хохотнул Илья.
Он ушёл, а она всё стояла на месте и думала.
Ну что он за человек-то такой! Только он, наверное, может так относиться к собственным чувствам. Он самый хороший, самый лучший на свете. «Он мой!» Эта мысль поднимает в душе волну какого-то сумасшедшего счастья. От этого голова кружится, а на задворках сознания появляется ещё одна тихая, но упрямая мысль: «Никому я его не отдам».