У подножия особняка стоял «туарег»… Гости. На всякий случай я дал задний ход. Свернул на какой-то въезд «Щорса». В конце тупика сидела бабулька. Она поднялась и замахала костылями.
Я вылез из машины, чтобы успокоить её. И тут раздался выстрел. Пуля просвистела совсем рядом — шустрая, горячая — застряла где-то в заборе. Вторая пробила стекло открытой двери. Следующая все-таки попала в цель — оглушила, обожгла ухо.
В ответ одноухий Ван Гог уложил Гогена выстрелом в грудь.
У этого Гогена был отличный костюм. Я не сомневался, что в его кармане удостоверение сотрудника спецслужбы.
Зажимая рану рукой, я поднялся с земли и посмотрел на бабульку. Ей повезло меньше, чем мне. Она разбросала костыли и руки у своей калитки, никому не нужная, кроме квочки с цыплятами.
Я перелез через забор — в заброшенный двор. Вскарабкался на сухую навозную кучу, чтобы видеть дорогу. Напарник показался через секунду. Лицо кавказской национальности. В таком же черном костюме. Крался, выставив пистолет СПС. Я специально выстрелил в ухо. Месть Ван Гога.
Кровь не останавливалась. Я вернулся к машине за аптечкой, перебинтовался и выпил пару таблеток солпадеина. Как только немного полегчало, я занялся агентами. Оттащил в сторону, вывернул карманы.
Тархан Таримов и примкнувший к ним Шепелев. Федеральная служба безопасности.
И что они делают на Украине?
Ещё один вопрос к Гусейнову.
Я проник в его дом со двора, через окно на втором этаже. Внутри все было перевернуто вверх дном. Я бесшумно прошелся по комнатам и спустился вниз. Под ногами коварно чавкнул тюбик геля-лубриканта.
— Гусейнов, — тихо позвал я. — Серега… Гусь!
Он не ответил. Он сидел на кухне, привязанный к стулу. Мокрый, мертвый. Голова закинута назад, на лице кровавая тряпка. Сквозь неё лили воду. Кристально чистую воду из артезианской скважины. У капитана Гусейнова была самая лучшая вода.
* * *
Гусейнов был хорошим участковым. Он заставил меня играть по своим правилам. А я не лох какой-нибудь. Я умею заметать следы. Привычен к мокроте. Знаю язык оружия. Не боюсь огня, даже шквального. И плююсь пулями, а не семечками.
Долгое время я не воспринимал Гусейнова серьезно. Как и все участковые, он гонял бомжей, трусил бабушек с пирожками, собирал дань с продавцов цветов и пиратских дивиди. Кто бы мог подумать, что Гусейнов способен на большее? Что он станет моим работодателем. Что ему будут отстегивать дельцы и барыги, а я — устранять тех, кто не отстегивает. Что нас будет бояться весь район и начальник райотдела.
А ведь когда-то я мог шлепнуть Гусейнова. Но я обратил оружие против своих заказчиков.