Американо-английские изуверы оставили в памяти северян не только их садистские измывательства, вроде отрезания у живых людей ушей и носов, сдирания с живых людей перчаткой кожи вместе с ногтями, но и бескомпромиссное убеждение: американско-английские империалисты — это каста людоедов, которая не способна жить без чужой крови и погромов.
А что их сообщники в палаческом деле, «наши» белогвардейцы? Заламывали руки и уговаривали: «Господа! Ну зачем так-то уж? Это же моветон!»? Из воспоминаний красной партизанки Е.П. Шиловой о том, как внаглую грабили северян «демократические» оккупанты: «Тёплые вещи срывали прямо с плеч». «Борцы за свободу русского народа» грузили на свои пароходы лесоматериалы, мешки с пушниной, хлеб, сено. По неполным данным в США, Англию и Францию уплыло более 300 тысяч пудов льна, огромное количество пеньки, на общую сумму 150 миллионов золотых рублей. На каждого интервента пришлось около двух тысяч пудов грузов. «Церемониальным маршем» это «святое, цивилизованное» войско намеревалось пройтись от Архангельска до Вологды и Котласа. Не вышло! «Поднялась тайга»! С разных концов Северного края, где сражалась с врагами Отечества Красная Армия, шли и шли добровольцы, рабочие и крестьяне Архангельской, Вологодской и других губерний. Ярость народная, благородная побеждала даже там, где, казалось, ну никак не сломить сопротивление до зубов вооруженных врагов. Плюс — доверие к командирам, первыми беззаветно бросающимся в бой. Большевик Павлин Виноградов так объяснял успех сражения, в котором победила команда парохода «Мурман»: «Главный выигрыш — в произведении морального эффекта, так как нападали мы в меньшем числе, но с безумной смелостью, организованно, планомерно, с силой стихии».
Он, командир флотилии, был сражён осколком вражеского снаряда. Но когда к нему, бросив орудия, подбежали бойцы, он, истекая кровью, приказал: «Огонь, товарищи! Беспощадный огонь! Что же вы стоите? Огонь!»
«Стихия» не позволила интервентам и белогвардейцам прорваться вверх по Двине и соединиться с колчаковскими «спасителями русского народа», тоже отменно вооружёнными мировой закулисой, добротно одетыми-обутыми.
Ну как, как смогли «красные» в ветхой одежонке, помогая своим тощим лошадёнкам тащить по лесным тропам орудия и боеприпасы, в конце концов одолеть спайку интервентов-белогвардейцев? На том же Севере, где трещали 35-40-градусные морозы? Холодая-голодая? Как осилило «быдло» загнать за Можай «высшую касту» колчаковско-семёновско-унгернского разлива? Не бегали ж крестьяне-таёжники с воплями: «Мы самые большие патриоты!» Не звали себе на помощь попов, частенько не только втихую сочувствовавших «господам», но и откровенно помогавших им одолеть «бунтарей». К тому сроку и сельские, и городские труженики поняли окончательно, что «господа офицеры» как не уважали их, «чёрную кость», при царе, так не уважают и сейчас, а только хотят использовать в своих интересах. Писатель, бывший «дроздовец» Георгий Венус вспоминал в своей книге «Война и люди» «особенности» «уважительного отношения» к «серой скотинке» куражливого «белого» офицерика: