К сожалению, сегодня интерпретацией высказываний известных людей грешат многие журналисты и писатели.
Виталий Гузанов известен читателям своими произведениями не только о море, но и о Японии, стране экзотичной, но и прогрессивной. Он был влюблён в эту страну, там было у него много правильных друзей, его по праву можно назвать «народным дипломатом», который много сделал для сближения народов стран.
Виталий Гузанов из плеяды тех деятелей культуры, которые вступили на путь литературы прямо с фронтов и палуб кораблей Великой Отечественной войны. Шла война, они сражались и верили, что придёт время и обо всём этом надо будет рассказать следующим поколениям. И они эту задачу выполнили. Всё творчество таких писателей, в том числе и Гузанова, проникнуто патриотизмом, о котором мы некоторое время забывали, а теперь спохватились…
Человек лучше всего раскрывается в приватных беседах. Мы часто беседовали с Виталием в его маленькой, тесной комнате, сплошь заставленной книжными полками, иконами, развешанными картинами и картами. На столе много папок, в них собранный материал. Тем много, а времени мало…, к тому же сегодня нелёгкое для настоящего мастера время.
Одну из таких бесед я записал. На заданный мной вопрос: «Чувствуешь ли ты себя продолжателем дела Валентина Пикуля?» (2002 год) – он ответил:
- Продолжателем Валентина Пикуля – слишком громко сказано. За популярностью его исторических романов едва ли можно угнаться. Это не под силу самому одарённому литератору. Валентин Пикуль – один-единственный. Ему нет равных. Сегодня нет. Не знаю, что будет дальше. Есть флотское выражение: мателот – соседний корабль в строю. Так вот, Валентин Пикуль – флагман, а я – мателот. И заменить флагмана не смогу. Слишком разные величины. Или, как говорится, не та весовая категория. Что же касается дружбы, то здесь уместно слово «продолжатель». Да, я с ним дружил и продолжаю дружить, хотя уже десять лет как нет Пикуля с нами. Наши пути-дороги сошлись на Соловецких островах в школе юнгов Военно-морского флота. Да-да, именно «юнгов», а не юнг, как принято сейчас говорить. И на ленточке было золотое тиснение «Школа юнгов ВМФ». Ты не можешь себе представить, какие это были пацаны – мальчишки «сороковых – роковых». Каждый подросток – личность. Раньше нас это поняли приезжавшие к нам на Соловки поэты и прозаики, перед которыми мы благоговели. Это – Александр Жаров, Николай Панов, Николай Флёров, Александр Ойслендер… И погибший вскоре, возвращаясь с Соловков, Ярослав Родионов, замечательный поэт-североморец. Юнги шли к ним со своими стихами, рассказами. Однажды на встрече с Александром Жаровым и произошло моё знакомство с Валей Пикулем. Мы учились в разных ротах, он – на рулевого, я – на боцмана, и землянки наши были в разных местах скита Саватьева. Только любовь к литературе могла свести нас. После окончания школы мы выбрали Северный флот – самый действующий и боевой, хотя кораблей тогда было мало. Встретились уже после войны, в Ленинграде – на областном совещании молодых литераторов. Семинар прозаиков вёл известный писатель Николай Николаевич Никитин, автор нашумевшего в те поры романа «Северная Аврора». Это был пятидесятый год, если мне не изменяет память. Свела нас судьба, чтобы снова разлучить. Теперь уже не на восемь лет, а на целые двадцать. Начиная с 1970-го мы уже не только часто встречались, но и активно переписывались, обменивались книгами, помогали друг другу, кто в чём нуждался. Например, в 1969 году, когда увидела свет моя историческая повесть «Одиссей с Белой Руси» о первом русском консуле в Японии И.А. Гошкевиче, замечательном сыне белорусского народа, Валя Пикуль сразу же заинтересовался и высказался так: