На глазах у него снова навернулись слезы.
— Конечно. И о том, как ты себя чувствуешь. Попроси… — Он не мог заставить себя сказать «своего мужа», — того, кто будет рассылать извещения, послать мне телеграмму.
— Хорошо, — сказала она и добавила со вздохом: — Как глупо, что мы с тобой так разговариваем.
— Хуже, чем глупо: мы все время очень мило друг друга мучаем. А зачем? Зачем?.. Давай зажжем свет. Я позвонил тебе, потому что хотел увидеться с тобой, побыть с тобой немножко и немножко поговорить. Ни о чем особенном. Просто посидеть с тобой, посмеяться, в чем-то согласиться, о чем-то поспорить. Не хочется думать, что для нас это больше невозможно. Черт побери, ты же мне нравишься! И всегда будешь нравиться!
Она негромко засмеялась.
— И я чувствую то же самое. Смотри, я тебе купила подарок.
Она протянула ему белый пакетик. Он развернул его и увидел коробочку, похожую на футляр для драгоценностей. Внутри лежал мозаичный шарик меньше дюйма в диаметре, прикрепленный к золотой цепочке. Это был старинный глобус.
— Какая прелесть! — сказал он. — Для кругосветного путешествия?
— О нет, — ответила она. — А для чего, собственно, я не знаю. Я увидела его по дороге сюда и купила. Может быть, он предназначался для человека, у которого есть все, но который этого не знает. Или для человека, настолько одержимого гибелью мира, что если он будет носить в кармане собственный мир, то перестанет об этом тревожиться. А может быть, я так сильно хочу, чтобы ты был счастлив, что подарила бы тебе целый мир, если бы это могло помочь. Я знаю только, что когда я его увидела, то сразу почувствовала, что должна купить его для тебя. Придай ему любое значение, какое хочешь.
— А цепочка? Что она значит?
— Ну, это нетрудно, — рассмеялась она. — Пусть у тебя будет что-то настоящее, что можно потерять.
— Тебе нечего терять, кроме своих цепей?
— Да. А у тебя даже цепи не было.
Он улыбнулся и ничего не ответил. Если бы он сказал: «Я уже потерял все, что для меня было самым главным», — она решила бы, что он говорит о ней, хотя он имел бы в виду совсем другое — он имел бы в виду самого себя; поэтому он просто положил безделушку в карман и взял меню.
— Я хочу предложить тебе уговор, — сказал он. — В тот день, когда я получу то, чего мне больше всего хочется, я выброшу эту цепочку и тогда то, что я получу, будет подарком от тебя. Ну, что ты будешь есть?
Она долго не отвечала, и он решил было, что она поглощена выбором блюд, однако, хотя она и внимательно смотрела на свое меню, она не читала его когда Ник поглядел в ее великолепные глаза, он увидел, что в них блестят слезы.