— Я сделаю все, что в моих силах, — просто ответил Гончаров. — Если не поздно, я еще раз поговорю в Академии.
— Это то самое «если», которое вы имели в виду тогда? — спросил Ник.
— Нет, совсем другое. Этих «если» существует немало.
Ник едва поспел в английское посольство, устраивавшее прием в честь своих ученых. Не успел он войти в зал, как увидел Анни Робинсон. Она стояла у окна, из которого видны были за рекой красные стены и светло-желтые дворцы Кремля. На ней был тот же костюм, что и накануне, но если на фоне безупречных туалетов американских дам она выглядела уважаемой, но бедной родственницей, то здесь казалась гораздо более элегантной. С ней разговаривал молодой англичанин в военной форме, смотревший на нее с победоносным видом, и только хорошие манеры мешали его улыбке превратиться в наглую усмешку. И все же, несмотря на очевидную пошлость этого человека, Анни смеялась, слушая его.
Некоторое время Ник сознательно ее избегал. Он даже обрадовался, увидев Адамса — корреспондента, первым сообщившего ему о статье в «Правде», который шел к нему с одним из своих коллег.
— И вы ему поверили? — скептически спросил второй корреспондент, когда Ник рассказал им о том, что произошло.
— Конечно, поверил. И могу только надеяться, что он поверил мне. Я хочу, чтобы мне продлили визу.
— Продлят, — сказал Адамс, — об этом можете не беспокоиться.
— А по-моему, не продлят, — возразил его коллега. Лицо у него было надутое и недовольное. — Он верит в то, о чем сказал вам вначале. А ваши объяснения на него никак не подействовали. Я-то знаю здешнюю публику. Они говорят вам одно, а сами бегут к телефону и сообщают совсем другое. А вам и невдомек, кто вас подвел.
— Нет, продлят, — настаивал Адамс. — Он же ученый, а не журналист. Почему бы и не разрешить ему провести здесь еще месяц? Чем он им помешает? Или, по-вашему, их возмутила первая версия, сообщенная Гончаровым, — что иностранный ученый приехал сюда со специальным заданием от своего правительства? Да ведь они ничего другого и не ждут. Вам разрешат остаться, — обратился он к Нику. — Но увидите вы только то, что они захотят, и встречаться будете только с теми, кого они выберут. Об этом позаботится ваш переводчик, а вы даже ничего не заметите.
— Но я обхожусь без переводчика, — возразил Ник.
— Так вы говорите по-русски? — осведомился Адамс совсем другим тоном.
— Немножко. Достаточно, чтобы объясниться.
— И это им известно?
— Вероятно.
— Тогда другое дело, — сказал Адамс. — Скорее всего, с продлением визы выйдет задержка, и все будут выражать искреннейшие сожаления по этому поводу, а месяца через два-три вы получите письмо — ах, как обидно, что вы тогда уехали, ведь виза пришла ровно через двадцать минут после отлета самолета.