—Bonjour,— ответила она ему в тон.
— Господи, Холлин, как я рад тебя слышать! — воскликнул он. — Я так ждал твоего звонка.
— Ты не получил мое сообщение?
— Получил, но оно было таким коротким и путаным, что только сильнее обеспокоило меня.
Холли хотела бы, чтобы его слова тронули ее сердце, но она оставалась спокойной. Между ней и Филиппом не было ни единой искры, из которой со временем можно было бы раздуть пламя, а значит, их брак был обречен. Взаимоуважение никогда не станет заменой любви.
— Прости, что уехала, не предупредив тебя. Я разговаривала с матерью и знаю, что вам было нелегко скрывать мое отсутствие.
— Да, это было настоящим испытанием, — подтвердил он. — Но мы справились. Мне даже понравилось водить прессу за нос.
— Замечательно. — Что еще она могла сказать?
— Ты ведь уже скоро вернешься, да?
— Наверное.
Гораздо раньше, чем ей бы хотелось.
— Великолепно. В среду у меня будет важная встреча с иностранными инвесторами, и я надеялся, что ты сможешь присутствовать. Знаешь, они все время спрашивали о тебе: с ума сходят от возможности посидеть рядом с настоящей принцессой.
— В среду? — То есть через три дня. — Я не планировала возвращаться так скоро.
— Но, Холлин, тебя не было почти неделю. — В его бархатистом голосе появились нетерпеливые нотки. — И нам все сложнее скрывать твое отсутствие в стране. И придется перенести или даже отменить еще несколько встреч и мероприятий. Твоя мать заверила меня...
Холли почувствовала, что теряет терпение. Ей надоело, что мать говорит от ее имени.
— Я имею право на собственную жизнь, — холодно ответила она.
Ее резкие слова явно удивили Филиппа. Конечно, ведь она всегда была такой мягкой и покладистой.
— Холли, с тобой все в порядке? Ты здорова?
— Никогда не чувствовала себя лучше, чем сейчас. Я просто хочу, чтобы ты понял: не важно, принцесса я или нет, я имею право на собственную жизнь.
— Конечно.
Но в его голосе слышалась скорее попытка успокоить раскапризничавшегося ребенка, нежели согласие с ее словами.
— Я понимаю, что у меня есть обязательства, но если бы я была по-настоящему больна, эти мероприятия в любом случае пришлось бы перенести.
— Так ты все-таки больна,
machérie?
— Не в прямом смысле.
— Думаю, я тебя понял.
— Да?
— Конечно, ты принцесса, но в первую очередь ты женщина. Возможно, в наших отношениях из уважения к твоему статусу я двигался слишком медленно, а ты хотела совсем другого. Я должен объясниться в своих чувствах...
О господи! Неужели он думает, что ей нужно это? Возможно, когда-то она надеялась, что красивое признание сможет растопить лед ее сердца, но сейчас понимала, что это только все еще сильнее запутает, поэтому поспешила остановить его: