Вот что рассказал Сомертон:
— Вы оба в общих чертах знаете, что эту поездку я предпринял в целях разобраться в некоторых вопросах, имеющих отношение к витражным стеклам в частной часовне лорда Д. Так вот, отправным пунктом во всем этом деле является отрывок из одной старинной книги, на которую мне хотелось бы особо обратить ваше внимание.
При этих словах Сомертон дословно процитировал уже знакомый нам отрывок из текста.
— В ходе моего повторного визита в часовню, — продолжал он, — я намеревался детально изучить все надписи, возможно, имеющиеся цифры, те или иные штрихи, сделанные алмазом по стеклу, а возможно, и просто какие-то случайные царапины. Первым делом я взялся за то, что было начертано на свитках. Я ничуть не сомневался в том, что на первом из них — том самом, который держал в руках Иов, — где говорилось: «Место сие отдано сокрытому в нем золоту», со всеми умышленно привнесенными в него изменениями по сравнению с каноническим текстом, записано нечто, действительно имеющее отношение к упоминаемому сокровищу.
Поэтому я с некоторой долей уверенности перешел к следующему свитку — тому, который держал Иоанн: «На одеждах их начертаны письмена, ведать которые не дано никому из живущих». Вы можете, вполне естественно, спросить меня: а были ли в действительности какие-либо надписи на одеждах этих фигур? Я лично ничего не заметил. У каждого из трех святых мантия была оторочена широкой каймой, которая сразу же бросалась в глаза и, на мой взгляд, довольно непривлекательно смотрелась на фоне окна. Должен признаться, что это вызвало у меня определенное замешательство, и я уже начал было подумывать, что если удача не улыбнется мне, я так и останусь в своих поисках на том самом месте, откуда начал их по наущению стейнфилдского каноника.
Однако так получилось, что стекло, на котором были изображены фигуры святых, ко времени моего приезда сильно запылилось, и лорд Д., случайно зашедший однажды в часовню, обратил внимание на то, как почернели от грязи мои пальцы. Он любезно предложил мне прислать слугу, чтобы тот протер стекла. Не знаю, что именно этот служка избрал в качестве протирочного материала, однако это оказалась какая-то довольно жесткая материя; как бы то ни было, когда он протирал кайму на мантиях, то я обратил внимание на образовавшуюся под тряпкой узкую длинную царапину, под которой мелькнул слой желтой краски. Я попросил этого человека на время прервать свою работу, а сам побежал за лестницей, чтобы повнимательнее осмотреть заинтересовавшее меня место.
Там действительно обнаружилась желтая краска, сверху замазанная толстым слоем черного пигмента. Я понял, что стекло зачернили уже после того, как оно прошло обжиг, а потому наружный слой краски можно было легко соскрести, не рискуя причинить изображению ни малейшего вреда.