Вернувшись на кухню, она не могла не отметить, как красиво сидят на Лукке джинсы и черная рубашка поло. Марчелла просветила ее относительно итальянских мужчин и их одежды. Она сказала, итальянские матери боготворят сыновей и готовы недоедать, но откладывать деньги на модные вещи для своих чад.
Как этому не поверить, когда в Италии кругом полно привлекательных, красиво одетых мужчин. И Лукка не исключение. Он и в спортивных штанах и футболке выглядел классно, хотя, кажется, этого не сознавал.
– Пахнет аппетитно.
Он поливал белым соусом макароны, выложенные на большое овальное блюдо.
– Я приготовил свою любимую еду.
– Что это?
–
Cannelloni[13] под телячьим соусом.
– Это ваша мама научила вас готовить? – спросила Аннабел, вспомнив слова Марчеллы о любящих матерях.
– Она многому меня научила. – Нельзя было не заметить нежности, прозвучавшей в его голосе. Он – мамин сын. Это очевидно. Итальянские мужчины известны тем, что превозносят своих матерей. – Хотите есть?
– Да. – Она вдруг почувствовала, что ужасно голодна.
– Тогда присоединяйтесь ко мне.
Ему лучше, и он хочет показать ей это. Она не станет ему отказывать.
– Давайте я вам помогу и…
– Нет. Сегодня я сам справляюсь.
– Вижу, что справляетесь.
И это увидит его отец, когда придет время.
Но что послужило переменой в его настроении? Неужели то, что она вызвала его на откровенность? Вполне возможно.
Он отнес горячее блюдо на террасу, Аннабел последовала за ним и села в кресло. На столе, накрытом на двоих, горела свеча. Лукка поставил на цветастую скатерть хлеб и салат. Аромат цветов в воздухе смешался с вкусным запахом каннеллони. Обстановка была романтичной.
Аннабел наблюдала за тем, как он усаживается за стол. Движения его осторожны, но ясно, что боль отступила. Положив ей еду на тарелку, он сказал:
– Я приготовил чай с лимоном – сорвал с этих нависших веток. Но если вы предпочитаете вино, то в буфете кое-что есть. Я не пью вина из-за болеутоляющих.
Я с удовольствием выпью чаю. Какой вы примерный пациент!
– В госпитале я считался самым отвратительным, – сказал он. – Как только доктора сочли, что я достаточно вылечился, то были готовы выкинуть меня вон, но психиатр сказал, что меня еще рано выписывать. Он оказался прав. Как и вы.
Аннабел едва не поперхнулась.
– Что касается сегодняшнего утра…
– Мы оба знаем, что у меня посттравматический стресс, – прервал ее он. – Врач сказал мне, что, хотя у меня это проявляется не так сильно, как у других парней, которых он лечил, моя проблема в том, что я не хотел в этом признаваться. Вы назвали вещи своими именами и отрезвили меня. Так что не надо извиняться.