– Но не сначала. Когда ты уехал в Бари, я ужасно рассердился, потому что не хотел с тобой расставаться. Я боялся потерять и тебя тоже. Смерть твоей матери почти меня убила. Я хотел, чтобы ты был рядом со мной, но чем настойчивее я этого требовал, тем больше ты отдалялся. – Гвилио встал из-за стола и подошел к Лукке. – Ты сможешь простить меня, Лукка?
Лукка был так взволнован, что не мог говорить, а просто обнял отца.
– Это я должен просить о прощении.
Гвилио с силой обхватил сына руками.
– Мы с Марией в субботу собираемся устроить семейную встречу. Помимо семьи будет еще несколько друзей и деловых партнеров. Мы бы хотели, чтобы это стало настоящим семейным праздником для тебя. Как тебе это?
– Папа, я уже сгораю от нетерпения.
Отец зарыдал. Лукка видел отца плачущим только раз, когда врач позвал их в больничную палату, где умирала мать. Но на этот раз это были счастливые слезы.
– Давай проедемся и посмотрим на эту собственность, – наконец сказал отец, вытирая глаза. – Я рад, что ты собираешься что-то с этим предпринять. Хочу услышать, какие у тебя планы. Эта земля как бельмо на глазу. Поэтому-то я и хотел ее продать. Слава богу, что ты вовремя меня остановил.
– Свет падает идеально. Аннабел? Вы сидите на пассажирском месте, одна нога – на земле, вы смотрите на поле подсолнухов, вы в восторге и готовы выйти из автомобиля и побежать среди них. Сможете сделать так, как мне нужно?
Она вспомнила о субботе, проведенной с Луккой на катере. Лучший день в ее жизни. Она была с человеком, который делился с ней своими мыслями и чувствами. Они обследовали на катере песчаные бухточки, наслаждались пикником, Лукка посвящал ее в историю этого края, его средневековых башен и садов, террасами спускавшихся к морю. И еще он рассказал ей о своих фермерских планах. Аннабел это не удивило – она уже поняла, как он привязан к земле. Незаметно разговор перешел на нее, и она стала говорить о своем будущем, о том, что вернется к работе медсестры. Ее глубоко тронули его слова о том, что она обладает двумя редкими, необходимыми качествами – сопереживанием и состраданием.
После того как он принял лекарство, его стало, как обычно, клонить ко сну, поэтому она предложила вернуться на ферму, чтобы он мог лечь в постель. Он выглядел умиротворенным, и она решила, что кошмары не будут его мучить.
Воскресенье стало повторением субботы. Они неторопливо позавтракали, затем снова наняли катер и оправились теперь в другом направлении, чтобы она могла увидеть новые красоты. Лукка лежал на мягком сиденье и получал удовольствие от того, что вырвался из четырех стен. Эти дни имели целебное воздействие на них обоих. Во всяком случае, так думала Аннабел.