— С трудом верится… — обронил Всеволод.
— А вы отвернитесь, — предложил Север, — закройте глаза и попытайтесь мысленно, просто для себя, составить словесный портрет кого-нибудь из нас двоих — все равно кого. Тогда и судите.
— Думаете, не смогу? — ухмыльнулся Романов.
— Попробуйте, — повторил Север.
Полковник отвернулся. Некоторое время он простоял спиной к Беловым, затем вновь обратил к ним свое лицо. На лице этом отражалось такое неподдельное изумление, что Мила и Север едва не расхохотались. Но сдержались — еще обидится самолюбивый офицер.
— Ваши черты словно расплываются, когда их пытаешься вообразить… — пробормотал Всеволод. — Мешанина… Вспоминается только, что Мила — красавица неописуемая… Вот именно — неописуемая! — воскликнул он вдруг, удивляясь появившемуся в данном случае второму смыслу древней метафоры. — Как… как вам это удается?
— Сами не знаем, — честно признался Север. — Благоприобретенное свойство, вызванное необходимостью выжить… Или еще чем-то, черт разберет, чем…
— А как вас можно опознать по фотографиям? — Поинтересовался Всеволод.
— Сравнить имеющиеся снимки с только что сделанными мгновенно проявляющимися фото. Так уже было однажды, — Север выразительно взглянул на Милу, подавив вздох, — и чуть не стоило нам обоим жизни. Поэтому вопрос, кто будет вклеивать фотографии в наши паспорта, очень важен. Может, вообще обойдемся без этого? В конце концов, нам совсем не обязательно быть владельцами данной жилплощади. Документы у нас есть — какие-никакие, по ним мы — беженцы, а если кто поинтересуется, почему обитаем здесь, то ответим — мы гости хозяина, он разрешил пожить, а где сейчас сам — Бог знает…
— Не годится! — решительно возразил Всеволод. — Я привык, если уж берусь за дело, делать его безупречно. Чтоб комар носа не подточил. Насчет фотографий — не волнуйтесь, вклею их сам, я умею. Готовые паспорта привезу вам завтра вечером. Завтра же вечером у нас с вами состоится основной разговор, Север. А пока — отдыхайте.
…Полдня они проспали. После сходили за водкой и до глубокой ночи пили. Практически все это время Север втолковывал Миле только одно: как он ее ненавидит и как не может без нее жить — буквально физически не может.
Ей было лестно, стыдно и страшно.
День клонился к вечеру. Север и Мила смотрели видео — квартира была хорошо оборудована, Романов обо всем позаботился, в том числе и о досуге своих будущих постояльцев. Беловы молчали. Север, лишь случайно, спросонок пробормотавший жене нежные слова, теперь, окончательно проснувшись, опять стал груб и непримирим. Поэтому Мила не лезла к нему с разговорами — боялась.