— Будь по-твоему, радость моя. Да простит меня Господь, но это выше моих сил! Черт меня побери, я же живой, из плоти и крови!
И он покрыл поцелуями ее лицо, потом стал гладить, пока дыхание у него не участилось, и тогда он припал к ее рту. Поцелуй был властным и таким упоительно сладким, что у Джуди все поплыло перед глазами. Его руки заскользили по ее бедрам, и по усилившемуся давлению на живот Джуди догадалась о его возбуждении. Наклонив голову, Том целовал ее грудь, дразня и лаская соски до тех пор, пока она не ослабела от желания.
Джуди застонала и, распахнув глаза, удивленно выдохнула:
— А я и не знала, что это так приятно…
— Сладкая моя, я научу тебя всему, — шепнул он и, уложив на постель, снял с нее чулки и трусики.
Джуди испугалась, что сделает что-нибудь не так и разочарует его, и напряглась.
— Господи, какая же ты красивая! — шепнул он, глядя на нее восхищенными глазами.
И Джуди расслабилась и не сопротивлялась, когда Том, разведя ей ноги, стал ласкать нежную упругую кожу бедер. Ее охватило желание, и она вверила ему всю себя без остатка. Он разделся и лег меж ее раскрытых бедер.
— А теперь полегче, радость моя! — хриплым шепотом выдохнул он, продолжая ласкать ее. — Не напрягайся!
А Джуди и не напрягалась. Она раскинула руки, полностью раскрывшись и доверившись ему. Он знал, где коснуться, где погладить. Том любил женщин дольше, чем она жила на свете, и понимал тайны ее тела лучше, чем она сама.
Том ласкал ее, выказывая бесконечное терпение, хотя сам с трудом сдерживал возбуждение.
И тогда Джуди взмолилась:
— Том, ну пожалуйста… я хочу…
— Не спеши, сладкая моя.
— Но я больше не могу! — простонала она, моля глазами об освобождении.
— Можешь. Молчи.
И он снова целовал ее, гладил и, подняв голову, смотрел на нее счастливыми глазами.
— Том, я… сейчас… умру!
— Знаю, радость моя, — улыбнулся он. — Все знаю.
Глаза его затуманились нежностью, а руки продолжали свое дело. Джуди вскрикнула от наслаждения. Том вошел в нее, и они воспарили вместе.
Потом Джуди лежала в его объятиях, уткнувшись головой ему в плечо. Он лениво играл ее волосами, наматывая шелковистые пряди на свои загорелые пальцы, а она изучала его грудь, осторожно обводя пальцами маленькие твердые соски.
— Том, я и представить себе не могла, что это так прекрасно! — шептала она. — И ничуть не больно. Знаешь, я очень волновалась, вдруг я окажусь… — Она наморщила лоб и подняла голову. — Ну ты понимаешь…
Он ухмыльнулся и помотал головой.
— Не понимаю. О чем это ты?
— Том, не смейся! Я серьезно. Ведь у меня не было практики, и я боялась, вдруг я окажусь неумехой. — Она приподнялась на локте и заглянула ему в глаза. — Ведь я не была неумехой, правда?