— На скамье, — пропыхтела я, со слегка ошалевшими, но не только из-за оргазма глазами.
— На скамье, — согласился он, слегка приподняв свои бедра и нависнув надо мной, будто крыша из мускулов и плоти. Его руки двигались в том же ритме, что и тело, и я снова одной рукой ухватилась за скамью. Как только я перестала за него хвататься, он изменил угол проникновения и начал искать основательный, быстрый, глубокий ритм. Я наблюдала за тем, как его тело трудится над моим — лишь бедра и его длинный, твердый член касались меня. Технически, эта позиция была миссионерской, но ты и близко не добьешься такого в стандартной позе.
Его длинная челка начала раскачиваться, открывая взгляду участок зарубцевавшейся ткани в месте, где должен быть глаз. Только когда он был сверху, и только под таким углом я могла видеть его лицо целиком. Я ценила моменты, когда могла видеть его всего. Я наблюдала за его сосредоточенным выражением лица, за отдаленным, обращенным в себя взглядом, что было его версией до последнего продлить потрясающие, проделываемые со мной его телом вещи.
Он взглянул на меня, видя меня насквозь. С жесткой улыбкой на лице, и хриплым от напряжения голосом он произнес:
— Ты все еще себя контролируешь. Значит, хреново стараюсь.
Не знаю, что бы я на это ответила, но просто не успела, потому что он ускорился, задвигавшись быстрее, жестче, но скамейка была чересчур узкой, слишком твердой и производила слишком много шума. Он стал раскачиваться, задавая темп бедрами, доказывая, что мог бы станцевать со мной даже в таком положении — лежащей на спине. Этот оргазм был мягче того, который бы я получила, вколачивайся он в меня полностью. Этот оргазм нарастал, как клиторальный, поэтому я могла ощутить его приближение.
В моем голосе угадывалось напряжение от положения на скамейке, руки были напряжены, пока он танцевал внутрь и наружу, но, все же мне удалось пропыхтеть:
— Уже близко.
— Хорошо, — отозвался он, но его глаза были закрыты, он не смотрел на меня. Его лицо приобрело то глубокое, погруженное в себя выражение, закрытые глаза означали борьбу со своим телом, схватку за то, чтобы сохранить восхитительный, раскачивающийся, танцующий ритм, при этом удерживая нас на скамейке, пока я не кончу под ним, борьбу за то, чтобы не остановиться и не потерять концентрацию, не сейчас, когда он проделал такую работу, подводя нас к моменту «Х».
Оргазм застал меня в промежутке между толчками, и я закричала, извиваясь под ним. Мои руки вцепились в скамью, борясь с остальным телом, потому что хотели отметить его тело узорами моего удовольствия.