— Неужели ты предпочтешь умереть?
—Да. — Он снова закашлялся, согнувшись от боли, и Смит попытался удержать его на месте.
— Почему? — спросила я.
Когда он смог заговорить, превозмогая боль, голос стал хриплым от крови, стекающей с его губ.
— Свобода. Мы не хотим зависеть от Мастера. Мы хотим быть свободными, не принадлежащими чужой воле. Они уже не жильцы. Так позвольте им остаться таковыми.
Пламя девочки горело ровно — плазма поддерживала ее «жизнь». Я послала всю свою энергию в парня. Его жизненная сила вспыхнула так ярко, что я старалась не закрывать глаза, опаляемые огнем, бушевавшим в моей голове.
— Нет. — Он повернулся, и кровь быстрее закапала из его рта. — Я отказываюсь от медицинской или же метафизической помощи. Я отказываюсь.
Медик произнес:
— Не знаю, что вы с ним делаете на психическом уровне, но вы должны немедленно прекратить. Он отказался от помощи. По закону вы обязаны остановиться.
— Он умрет, — сказала я.
— Я уже мертв, я — вампир.
— Ты не мертв, — возразила я. — Ты — нежить, это не одно и то же.
— Я умираю за дело. — Его голос ослаб, переполненный болью. Сгустки черной крови наполнили рот и начали вытекать.
— Какое дело? — спросила я.
— Свобода. — Это было последнее, что он сказал перед тем, как его глаза остекленели. Тело конвульсивно дернулось и я увидела как его пламя замерцало и растворилось, будто кто-то с силой его задул.
Я схватила его за руку, но уже было слишком поздно, чтобы спасать, но как раз, чтобы почувствовать его смерть. Когда люди умирали на моих руках, я ощущала нечто иное, словно было отличие между умирающим человеком и вампиром. Отличались ли души? Были ли вампиры злом? Были ли они потеряны, как утверждала церковь? Я не знала ответы на эти вопросы. А знала лишь только то, что он был не многим старше своего физического тела, но почему-то заставил нас убить себя, и я совсем не понимала причины.
Не успело закончиться полицейское расследование, а эти недоумки уже были готовы скорее отдать концы, чем рискнуть оказаться во власти Жан-Клода. Если кто-то готов пойти на смерть, лишь бы не оказаться частью чьей-то структуры власти, это означало, что от готовности убивать в попытке разрушить эту систему его отделял всего один маленький шаг. Обычно, я не делилась информацией, касающейся расследования, со своими бой-френдами, но... если я не сделаю этого, а с Жан-Клодом, или с кем-то другим из моих любовников или друзей что-то случиться, я никогда себе этого не прощу. Я готова была расстаться с жетоном, если придется выбирать между ним и теми, кого я люблю.