Я остановилась возле мужчины, выглядящего ну просто идеальным дедушкой, будто какой-то голливудский агент по кастингу специально подобрал его, чтобы тот лежал скорбным и жалостливым трупом на груде обломков. Возможно, позже я почувствую к нему сострадание; но в данную секунду меня больше волновало, что я не видела на теле достаточно повреждений. Отверстие от пуль в его теле располагались слишком низко, чтобы можно было считать их попаданием в сердце, а голова его казалась абсолютно невредимой. То, что я видела, не могло послужить причиной смерти вампира.
— Ты спокойно можешь смотреть на них, да? — Ульрих подошел, остановившись позади меня.
Продолжая смотреть на тело, я ответила:
— Да.
Он издал низкий, весьма мужественный смешок. Я уже слышала такой; он означал одобрение и удивление. Мужчины никогда не думали, что я смогу держаться с ними на равных, особенно те, что постарше. Я выглядела моложе своего реального возраста, была женщиной и к тому же весьма миниатюрной. Это означало тройную угрозу, как их мужскому эго, так и их ожиданиям. С эго Ульриха все было в порядке, а вот его ожидания только что получили пинок под зад.
— Поговаривают, что ты будешь кромсать тела на глазах у других вампиров, это, правда?
Я кивнула, все еще глядя на тело, лежащее на земле.
— Я помогу занести внутрь твои инструменты.
Эти слова вынудили меня перевести взгляд на него. То, что я увидела в его лице, заставило меня слегка наклонить голову, будто я пыталась лучше разглядеть тот блеск в его глазах. Он был полон злости, но такой, которая наполняет взгляд сиянием и слегка румянит лицо. Если бы он был женщиной, возможно, я сказала бы ему: «Ты красивая, когда злишься».
— Твой напарник ведь поправится, да?
Он кивнул в ответ, но глаза сузились и теперь его гнев выглядел именно тем, чем и являлся — ненавистью. У него не то стояк был на вампиров, не то зуб на них, и началось это не сегодня. Я могу распознать давнишнюю ненависть, когда вижу ее. Я раздумывала, не спросить ли его об этом, но это шло вразрез с кодексом братана. Нельзя спрашивать так прямолинейно. Я могла бы повести себя подобным образом с офицерами, которых давно уже знала — они не мешали мне ковыряться в вещах, быть девчонкой — а вот сновыми, мне приходилось быть таким же мужиком. Они не задавали вопросов насчет эмоций, если только не были вынуждены; меня ничто не вынуждало, мне просто хотелось знать, поэтому я забила на это, на время.
— Я хочу видеть их лица, — сказал он.
— Ты имеешь в виду лица вампиров?
— Да.
— А я не хочу, — сказала я.