— Она его вырубила. А все телефоны клонированы и зашифрованы. Но в ОЭС с ними справятся.
— Она знает, где Мелли, — пробормотала Бри. — Она знает адрес.
— И мы его из нее вытрясем, — успокоила Анналин. — До трех часов он беспокоиться не начнет. Есть еще время ее допросить.
— Пошлите с ее телефона одно сообщение, — сказала Ева. — Где-нибудь после двух. Мол, задерживаюсь в салоне, записалась на массаж и все такое прочее. Или что торчит в магазине, выбирает ему подарок. Да что угодно. Опаздывает, будет, может, часов в шесть. Выиграйте нам немного времени.
— Хорошая мысль.
— Их у меня до фига, — буркнула Ева.
— По дороге услышала, они вычислили салон, куда она собиралась. Если придется и он станет ее там искать, звонок мы перехватим.
— Перехватывайте, — решительно сказала Ева. — Нельзя рисковать.
Она хотела снова повернуться к окошку, но тут заметила в конце коридора Рорка.
— Последите за ней, — попросила она Анналин. — Если ее будут перевозить, не отходите ни на шаг. Мне нужно кое-что выяснить.
Перехватив Рорка на полпути, Ева потащила его на улицу:
— Давай выйдем. Мне надо подышать.
Рорк дотронулся кончиком пальцев до ее поцарапанной щеки, разбитой губы.
— А, ерунда, подушки безопасности. У нее не сработали, так что ее хорошенько тряхнуло. Жить будет, зато хоть получила.
— А Макквин?
— Она заметила нас, попыталась смыться. Так что нет, пока не нашли, — Ева вышла на улицу и продолжила идти туда, где потише. — Предупредить его она не успела, и у нас есть несколько часов, чтобы изловчиться ее допросить.
— Тебя беспокоит не это.
— Мне нужно, чтобы ты для меня кое-что сделал. Быстро и без лишнего шума.
— Хорошо.
Ева вытащила из кармана запечатанные палочки.
— Мне нужен анализ ДНК. Сравнить эти два образца. Мне нужно знать… Один — мой, второй — ее.
Он все понял. Ева увидела на его лице сначала потрясение, потом сочувствие.
— Господи. Господи, Ева.
— Подсознательно я с первого же взгляда ее узнала! — Голос Евы едва не дрогнул, но она сдержалась, боясь, что иначе уже не сможет побороть эту дрожь. — Где-то в глубине, так, что я не могла или не хотела вспоминать. От ее лица мне становилось дурно. А потом, когда я вытащила ее из этого фургона, она посмотрела на меня, и я все вспомнила. Это было то самое выражение. Такое же, как тогда — сколько мне было, два, три года, — когда она застукала меня с ее косметикой. В нем было столько злобы — злость, ярость. И она посмотрела на меня с такой ненавистью. Словно убить хотела меня. — Ева судорожно вздохнула. — И это моя мать.
— Ева, ты только что попала в аварию, — начал Рорк.