— О да. И побольше. — Ева плюхнулась в кресло и медленно выдохнула. — Я знаю, что вела себя грубо, — сказала она Мире. — И подозреваю, уж вы-то защитную реакцию сразу распознаете. Но я все равно прошу прощения. Я правда благодарна, очень благодарна за то, что вы прилетели.
— Всегда пожалуйста, Ева.
— Мне нужно еще кое-что доделать, — сказал Рорк, протягивая Еве ее бокал. — Пойду наверх, а вы тут пообщайтесь.
— Нет, пожалуйста, — Ева взяла его за руку. — Не уходи. Тебя это тоже касается.
— Ну хорошо.
— Не знаю, с чего начать. Как начать. Это как пробираться по лабиринту вслепую и… — На колени Еве шлепнулась тушка кота, и все встало на свои места. — Я скучаю по дому. Рорк вас попросил привезти кота, потому что он — часть нашего дома. До него у меня не было ничего своего, да мне и не хотелось. Не знаю даже, почему именно я его завела, но он стал моим котом, — Ева сделала долгий глоток из бокала. — Я по нему скучала. Я скучаю по Пибоди, по ее шуточкам и ее уверенности. Скучаю по Финн и Мэвис и по моему отделу. Черт, я даже по Соммерсету скучаю, вот до чего меня довели!
Рорк издал какой-то нечленораздельный звук, и Ева, повернувшись, пронзительно на него посмотрела.
— Только попробуй ему это сказать, я тебя во сне обрею, наряжу в розовые трусики с оборками, сниму на видео и продам за безумную кучу денег.
— Намек понял, — ответил Рорк и подумал: «Вот она, моя Ева».
— Дело не просто в том, что я уехала. С тех пор, как мы с Рорком сошлись, я уже уезжала, и от, работы, и из дома. Дело в этом месте и в том, что рядом нет моей команды, нет моего кабинета. И даже больше, — призналась она, когда Мира выжидающе выдержала паузу. — Макквин для меня — это начало. Не просто начало карьеры. Когда тогда в Нью-Йорке я открыла дверь, за которой он держал всех своих девочек, когда я увидала их, поняла, что он с ними творил, на какое-то мгновение я словно вернулась назад, в тот номер в Далласе. Я, наверное, и до того кое-что вспоминала, но это был первый раз, когда от этого было уже не отвертеться. С ними произошло то же, что и со мной. Я это поняла. Даже если и не поняла всего остального, это — поняла.
— И что ты почувствовала? — спросила Мира.
— Дурноту, страх, ярость. Но я снова задвинула все это поглубже, надолго задвинула. Что-то по мелочи, может, и просачивалось, не давало спать, но мне удавалось снова затолкать это в дальний угол. А потом, незадолго до того, как я встретила Рорка, было одно дело. Одна девочка — совсем еще маленькая, буквально ребенок. И… я не успела.
— Я помню, — сказала Мира. — Отец накачался «Зевсом» и убил дочь прежде, чем ты успела до нее добраться.