В магазине конечно были классные товары, но кое-что просто необходимо было сменить. К примеру, кое-какие журналы продавать мы больше не станем, я не собираюсь тратить все свое драгоценное время и гонять малолеток от стойки с мужскими журналами.
Полки с женскими журналами нуждались в серьезной доработке. Я планировала добавить туда популярных журналов мод с привлекательными обложками. И конечно же, нужно было разнообразить отдел писчих принадлежностей. Ярко розовый фломастер был мой личный. Магазин Бэрронса предлагал покупателям обыкновенные карандаши и старомодные наборы перьевых ручек, такие которыми за целую вечность и одного письма не напишешь. Бэрронс по-видимому не понимал что краткость — ржу-нимагу, ИМХО, и т. д. — стала нормой, и в мире где все теперь супер-скоростное и беспроводное, никто не захочет пользоваться обыкновенным дозвоном.
У меня имелись свои причины, чтобы согласиться на эту работу: во-первых, в конце концов у меня закончатся деньги, скорее раньше, чем позже, а во-вторых — если Гарда начнет копать под меня, я смогу сослаться на работу как на причину своей вынужденной задержки в Дублине. Скажу им, что учусь как управлять своим собственным книжным у себя дома, в Америке.
Фиона увеличила свой рабочий день до абсурдного одиннадцати часового графика, я ни за какие коврижки не стану так работать. Так как я теперь здесь главная, то первым моим директорским решением было смена часов работы, теперь книжный открывался в такое время, чтобы я смогла спокойно выспаться и успеть сделать свои дела. Я решила, что это не проблема, и состояние мировой торговли от этого не пострадает.
Вендетта за мою сестру — и единственную кровную родственницу, насколько я знаю, но это неясное дело и все выяснить прямо сейчас я не смогу, придется ограничится звонком домой — была самым главным моим делом. Ну, месть и еще постараться выжить.
За сегодня в книжном было двадцать семь клиентов, не считая пацанов, которых я гоняла. Свободное время между обслуживанием покупателей и гонянием мальчишек я использовала с пользой, сперла себе из магазинной коллекции новый дневник, в кожаном переплете ручной работы, и сложила туда фотографии Алины в Дублине и в окрестностях, те, что нашла у Гроссмейстера.
Алина.
Господи, почему? Хотелось кричать. Почему именно она? В мире полно уродов — почему он не убил кого-то из них? Теперь, когда я узнала, что меня удочерили, я обиделась на Бога вдвойне. У других людей полно родственников. У меня была всего одна сестра.
Смогу ли я жить как раньше? Притупиться ли моя боль? Наверное, я никогда не перестану тосковать по Алине. Пустота в моем сердце, как-бы отчаянно я не стремилась ее заполнить хот чем-то, так и останется пустотой от потери близкого и родного человека. Пустоту внутри могла заполнить только Алина.