— Прости папа, но я остаюсь, — мягко произнесла я.
Джейк Лэйн вздрогнул. Он оторвал взгляд от Бэрронса и с холодным порицанием уставился на меня, но прежде я успела заметить в его взгляде боль от предательства, он едва успел скрыть это за непроницаемой адвокатской маской.
Темные глаза Бэрронса сверкали. По его мнению, разговор был закончен.
Я проводила папу следующим утром в аэропорт, и он улетел домой.
Прошлой ночью я не поверила бы, что у меня получилось отправить его домой, искренне считаю, что это не моя заслуга.
Он остался в книжном, в одной из запасных спален на четвертом этаже, и не дал заснуть мне до трех утра, споря до потери пульса — и поверьте мне, адвокаты способны уговорить кого угодно — пытаясь уговорить ехать с ним. В ту ночь мы впервые в жизни разругались вдрызг.
Утром он был, правда, уже совсем другим человеком. Я проснулась, а он уже ждал меня внизу, пил кофе вместе с Бэрронсом в его кабинете. Папа встретил меня крепким объятием, которое я так люблю. Он расслабился, стал прежним обворожительным мужчиной, который несмотря на разницу в возрасте, заставлял хихикать словно дурочки всех моих школьных подружек. Он здраво рассуждал, был весел, в общем выглядел как никогда отлично, таким я его не видела с самой Алининой гибели.
Когда мы уходили, он улыбался и жал руку Бэрронсу, как мне показалось, с искренним дружелюбием, даже с уважением.
Предполагаю, что Бэрронс признался в чем-то моему отцу, показал хорошие стороны своего характера, которых я еще не наблюдала, и это заставило наметанный адвокатский глаз Джека Лэйна посмотреть на Бэрронса иначе. Что бы там они не обсуждали, оно чудесным образом подействовало.
Остановившись на минутку в отеле, где папа забрал багаж, упаковку круассанов и кофе, мы провели время по пути в аэропорт обсуждая нашу с папой любимую тему — машины и новые проекты представленные на последних авто-выставках. В терминале я насладилась последним объятием, передала привет и свою любовь маме, пообещала скоро позвонить, и добралась до магазина как раз во время, к утреннему открытию.
Я хорошо провела день, но я уже знала, что жизнь дает пинка, именно, в тот момент, когда ты расслаблен и доволен жизнью.
К шести вечера у меня было пятьдесят шесть покупателей, я выбила чеки на впечатляющую сумму, и обнаружила, что обожаю быть продавщицей книг. Я нашла свое призвание. Вместо подавания выпивки и наблюдений как нормальные люди превращаются в пьяных идиотов, мне платили деньги за прекрасные истории, уводившие людей в мир полный тайн, драм и любви. Вместо разливания алкогольного анестетика по стаканам, я предлагала придуманные тоники для отвлечения от стресса, трудностей жизни и скуки.