Вот это был удар! Всем ударам удар! Ты у меня невесту хочешь увести, а я тебе за это твои картины в картинную галерею пристрою! И посмотрим, как ты себя дальше поведешь.
Еще секретарша сообщила ошарашенному Кузьмину, что его ждут в галерее прямо сейчас для подписания контракта.
— Ну, это по-русски называется: без меня меня женили, — развел руками Сергей. — Им эта инициатива будет дорого стоить, — отпустил он двусмысленность, сам не совсем понимая, что имеет в виду: скандал, с которым картины вернутся к нему, или условия контракта.
На его вопрос, где находится эта злополучная галерея, секретарша с улыбкой сказала:
— Фирма есть вам машина.
Видимо, отчасти расчет Гюнтера был правильным. Это происшествие сыграло с памятью Сергея злую шутку. Он думал только о своих картинах, беспокоясь за их целостность. Какими бы они ни были — хорошими или плохими, — но это были его картины — его!!! О свидании с Вероникой он совершенно забыл.
Сергей сел в поданную специально для него «БМВ», машина выехала за ворота автопарка и повернула в сторону центра Восточного Берлина, больше похожего на окраину с его новостройками да башенными кранами. Они проехали Александр-плац, оккупированную голубями. Сергей узнал эту площадь по телебашне с серебристым шаром. Бросился в глаза монумент-грибок «Вселенские часы», грязноватая стеклянная крыша железнодорожного вокзала и здание, похожее на универмаг, с надписью «Zentrum» — универмаг, наверное, и был.
Водитель свернул.
— Вас ист дас? — вспомнил Сергей и показал на красивое здание с непроницаемыми коричневыми окнами-зеркалами, мимо которого они проезжали.
Из тирады, последовавшей в ответ, все-таки удалось понять, что это Дворец республики («Республик-палац»). Свое «вас ист дас» Кузьмин пускал в ход еще несколько раз, когда они проезжали мимо темной громады собора, мимо старинных порталов здания оперы, мимо конной статуи Фридриху II, по суматошной Унтер-ден-Линден. А Бранденбургские ворота, под которыми они проскочили, Сергею были знакомы и без «вас ист дас», от которого у водителя уже начала дергаться щека.
Они въехали в Западный Берлин, и сразу что-то изменилось. Как будто из редколесья вдруг попал в чащобу. Все гуще, резче, навязчивей: реклама, витрины магазинов, люди.
«Так у Гюнтера есть выход на галерейщиков! — наконец дошло до Сергея. — Наверняка у него есть знакомые и среди антикварщиков! А что, если я попал не глядя? Что, если господин Рицке действительно занимается контрабандой раритетов? Что, если это с его подачи меня так тщательно обыскивали на польской границе — отвлекающий маневр?! Почему бы и нет?!»