В торговом зале антикварного магазина «Монплезир» веселым басом ударили английские напольные часы XVIII века маэстро Драри. Вслед за ними, словно опомнившись, нестройным, но мелодичным хором пробили еще с десяток часов, подтверждая, что до закрытия магазина осталось всего полчаса.
Сергей Кузьмин, эксперт антикварной фирмы «Монплезир», в которую входили еще один магазин, картинная галерея и реставрационная мастерская, может быть, впервые не обратил на перезвон никакого внимания, так как был увлечен разговором с клиентом. Точнее не с клиентом, а со своим однокурсником по Академии художеств Данилой Оглоблиным, который зашел к нему без звонка проконсультироваться по поводу одной картины. Картина, еще запакованная в плотную темно-желтую бумагу, стояла тут же — в кабинете Кузьмина, на венском стуле у стены.
Не виделись старые приятели почти год, ровно столько, сколько прошло с тех пор, как Сергей покинул место на Невском проспекте возле церкви святой Екатерины, где промышляли уличные художники, и похоронил свой (правда, непризнанный) талант в антиквариате. Разговор между бывшими сокурсниками проходил по традиционному для таких случаев сценарию: воспоминания о студенческих голодных временах, обмен информацией об общих знакомых (кто, где, с кем) и жалобы на собственную судьбу. Жаловался, как ни странно, Кузьмин.
— Да, чудны дела твои, Господи! — воскликнул Данила, когда Сергей, тяжело вздохнув, признался, что с удовольствием поменял бы этот кабинет на старое место у ступенек церкви. — Я думал хоть ты доволен жизнью. Костюмчик с иголочки, ботиночки, что твои кривые зеркала. Чего еще?
— Ботиночки… — горестно вздохнул Кузьмин. — Понимаешь… как в старой детской книжке: и вроде бы все хорошо, да что-то нехорошо… Не мое это — антиквариат.
— Так плюнь, уйди… Пять лет — и ты заработаешь себе имя как художник. Это я тебе гарантирую.
— Я уже заработал имя. И не за пять лет, а за год. И не как художник, а — в чем и заключается парадокс — как эксперт по художникам.
— Это — да, — согласился Оглоблин. — Поэтому я и к тебе… Еще раз извини, что без звонка.
— Ерунда. Всегда рад тебя видеть.
— Так из-за чего хандра? — вернулся к старой теме Данила. — Должна же быть причина. Женщина?
Сергей покосился на дверь.
— В самую точку, — ответил он. — И не одна, а целых две. Люблю одну, а женюсь через месяц на другой.
— Это на той, что увела тебя от нас год назад? Чего-то такое я вроде слышал.
— И эти слухи, кажется, верны… На ней.
— И кто она? Дочь миллиардера? Ведь ты берешь ее без любви — твои слова.
— Ну… это я сгустил краски. Я люблю ее, где-то… по-своему. А насчет миллиардера… не знаю. Хотя… Если в рублях… А в иенах так и вообще…
