Руфин проспал почти до полудня, никем и ничем не потревоженный, что само по себе было хорошим предзнаменованием. Марцелин, уже успевший утром побывать в городе, никаких перемен не увидел. Тана жила своей обычной жизнью, разве что улыбающихся жителей на ее улицах стало больше. Люди поздравляли друг друга с праздником Пробуждения и сетовали на то, что гости рекса Германа выпили едва ли не все вино и медовую брагу в городе. Впрочем, вскоре выяснилось, что запасливые аланы преувеличивали размеры своих потерь и вино в городе все-таки было. Во всяком случае, Марцелину, хоть и за большие деньги, удалось купить кувшин довольно хорошего местного вина.
— А что слышно о Германарехе?
— Верховный вождь объявил о скачках в честь своей свадьбы с Синиладой и обещал золотой кубок, доверху наполненный драгоценными каменьями, тому, кто первым пересечет заветную черту. Кроме конных скачек нам еще предстоит увидеть кулачные бои, а также состязания лучников. Впрочем, если верить местным жителям, то подобные состязания всегда проводились в окрестностях Таны в день Пробуждения природы, так что свадьба Германа Амала здесь совершенно ни при чем. Многие, правда, опасались, что епископ Вульфила запретит мистерию, посвященную языческому богу, или, по крайней мере, попытается ей помешать, но со стороны христиан никаких возражений не последовало.
Из слов Марцелина патрикий Руфин заключил, что рекс Герман и епископ Вульфила куда умнее, чем он о них думал. Запрет на праздник вызвал бы бурю возмущения не только среди алан, но и среди готов. Не говоря уже о русколанах, сарматах, антах и прочих племенах. Поэтому Германарех решил присоединиться к общему ликованию, оговорив, правда, что языческий праздник — это всего лишь продолжение его свадьбы. Против такой хитрости никто, похоже, не возражал. Даже всесильные дротты. А что касается Руфина, то его сейчас больше волновало отсутствие вестей от кудесницы Власты, а не предстоящие скачки в честь бога Плодородия.
— Меня никто не спрашивал?
— Боярин Гвидон передал тебе вот это, патрикий. — Марцелин достал из сумки, висевшей у пояса, перстень и протянул Руфину.
— И что он сказал?
— Он сказал, что этот дар кудесницы доведет тебя до Кия.
— Какого еще Кия? — рассердился патрикий.
— Я думаю, он имел в виду город — либо Киев на Днепре, либо Киян на Дунае, — развел руками Марцелин. — Именно там находятся главные храмы венедских богов.
— Тебе следовало разбудить меня!
— Гвидон сказал, что дело это не спешное и что позднее он расскажет тебе все сам.
Руфин рывком поднялся на ноги и потянулся к одежде: