Андрогаст мог бы назвать Максиму имя этого человека, но предпочел промолчать. Донос отправил именно он, но не с целью погубить доверчивого дукса, а лишь для того, чтобы отрезать ему пути к отступлению. Теперь у Магнума Максима был выбор: либо восстать против императора Грациана, либо бесславно погибнуть. Дукс был слишком искушенным в интригах человеком, чтобы не понять очевидного: почетной отставки не будет. В лучшем случае его ждет изгнание, в худшем — мучительная смерть.
— Император Грациан уже проявил однажды твердость духа, достойную восхищения, — криво усмехнулся Андрогаст. — Он принес в жертву население целой провинции, дабы принудить готов к миру. Ты, вероятно, слышал об этом, высокородный Максим?
— Но ведь это гнусно, комит! — поежился дукс. — Неужели ты этого не понимаешь?
— Тот, кто хочет властвовать в это мире, должен быть готов ко всему, — холодно бросил Андрогаст. — Печально, что в Риме не нашлось человека, готового бросить вызов тирану, надругавшемуся над верой отцов.
— Увы, комит, ты прав, — печально кивнул Максим. — Он приказал вынести из здания сената алтарь Победы, он оскорбил фламина Юпитера и жрецов других богов, он растоптал римскую славу, и никто из патрикиев не осмелился сказать ему «нет».
— Никто? — прищурился на дукса Андрогаст. — А разве не тебя, Максим, боги избрали для мести? Разве не твоими руками они хотят вознести Рим на новую вершину? Тогда почему ты медлишь и колеблешься? Ты решил договориться с Грацианом, вместо того чтобы открыто бросить ему вызов. Вот боги и посмеялись над тобой.
— Наверное, ты прав, комит, — вздохнул печально Максим, — но теперь уже поздно об этом говорить.
— Поздно для обычного человека, но не для избранника богов, — холодно бросил Андрогаст. — Я верю в тебя, Магнум Максим, даже больше, чем ты веришь в себя. Принеси богам кровавую жертву, император, и тогда они поверят в тебя.
— Прямо здесь, в Паризии? — удивился дукс. — На глазах у Грациана?
— А кто такой Грациан, чтобы оскорблять римских кумиров? Он просто хвастливый мальчишка, попавший под влияние никейских ворон. Все в твоих руках, божественный Максим, теперь ты будешь решать, кому жить, а кому умереть.
— И кто же должен умереть в первую очередь? — прищурился на комита дукс.
— Легионеры у Лодочных ворот, — усмехнулся Андрогаст. — У нас под рукой сотня испытанных бойцов, и мы сомнем их в один миг.
Похоже, дукс Максим вообразил, что комит Андрогаст приглашает его к бегству. Во всяком случае, раздумывал он недолго. В патрикии проснулся римский легионер, не раз смотревший в лицо смерти на поле битвы. Роль барана, влекомого на жертвенный алтарь Грацианом и Наннием, Максима не прельщала, и он наконец произнес заветное «да», которого Андрогаст так долго от него добивался.