Перед внутренним взором Кэтрин предстала нелепая в своей трагичности картина: сверкающее и переливающееся в лунном свете море и серебристые блестки, падающие с неба, подобно крошечным ангелочкам, спускающимся на землю; маленькая лодка и застывший на носу рыбак. Его лицо повернуто к луне, а руки тянутся к небу. С трудом сохраняя равновесие, он старается поймать мерцающие огоньки, подобно ребенку, гоняющемуся за светлячками в летнюю ночь.
Странная мысль пришла на ум Кэтрин: «Почему несчастье, которое выпивает все соки из вашего тела, душит и глумится над вами, может в то же самое время стать предметом эстетического наслаждения для другого человека?»
Роберт поднялся и выключил телевизор.
С вами все в порядке? — участливо спросил он.
Когда самолет взорвался?
Он сложил руки на груди.
Час пятьдесят семь по нашему времени, шесть пятьдесят семь по местному.
На лбу, чуть выше правой брови, у него был шрам. По мнению Кэтрин, Роберту Харту не исполнилось еще и сорока лет. Он моложе, чем был ее Джек. Кожа Роберта отличалась белизной, свойственной всем блондинам. Карие глаза с прожилками цвета ржавчины на радужной оболочке… У Джека были голубые глаза разных оттенков: один — бледно-голубой, цвета прозрачного летнего неба, другой — яркий, светящийся внутренним светом. Необычный цвет глаз привлекал к нему внимание незнакомых людей. Казалось, эта аномалия озадачивает их, вызывает замешательство…
Во время последней радиопередачи, — чуть слышно произнес человек из профсоюза.
Что за «последняя радиопередача»? — поинтересовалась Кэтрин.
Да так… ерунда…
Женщина не поверила ему. Что ерундового может быть в последней радиопередаче?
Вы знаете, что чаще всего говорят пилоты перед смертью, во время авиакатастрофы?! — порывисто воскликнула она. — Да… Вы должны это знать!
Миссис Лайонз! — поворачиваясь к ней, произнес Роберт Харт.
Называйте меня Кэтрин.
Вы еще не оправились от потрясения. Вам нужна глюкоза… сахар. У вас в доме есть сок? Где он?
Поищите в холодильнике… — неопределенно махнула рукой Кэтрин. — Это была бомба?
Не знаю.
Роберт Харт встал и пошел в кухню. Внезапно Кэтрин отчетливо осознала, что единственное, что ей по-настоящему необходимо сейчас, это чье-нибудь общество. Встав с колен, она последовала за Робертом.
На висящих над раковиной часах было три тридцять восемь. Как же могло случиться, что за четырнадцать минут после ее пробуждения произошло так много событий?
Вы быстро добрались сюда, — садясь на сверкающий чистотой кухонный стул, сказала Кэтрин.