Мечеслав смотрел на женщину во все глаза.
Смешно, конечно, жалеть тех, кто жёг и грабил его землю. Тех, кто разорил село Бажеры и угнал в плен её родичей. Муж хазарки тоже пошёл кого-то жечь и грабить, и грустить по коганому Мечеслав не собирался. Да и сыновья её, когда вырастут, – кем они будут? Да хазарами, кем ещё. Тоже будут когтями на лапе чуда-юда. Из змеиных яиц не вылупятся жаворонки.
Но всё-таки – торговать своими детьми?
Вот для этого хазары жгут города и угоняют рабов? Для этого обкладывают данью? Для этого собирают мыто и чеканят порченые деньги? Чтоб хазарки же продавали своих детей?
Всякое случалось в земле вятичей. Но представить, чтоб селяне повели на торг своих малолетних дочек и сыновей…
– Дочь шакала лжёт, ябгу бледнокожих, – вдруг невозмутимо произнёс Янал, глядя в пространство.
– Да вот я тоже думаю, – недоверчиво проговорил один из дружинников. – Хазары хазарами, но чтобы со своими так…
– Такое часто бывает в земле собак-хызы. – Покачал высоко поднятым хвостом на макушке толмач. – Но эта женщина – лжёт. Она одета, как нищенка, и её дети худы и грязны. Но посмотри на её руки, ябгу бледнокожих, и скажи Яналу, есть ли на них мозоли? Исколоты ли они иголкой? Воз её Янал видел, он не очень богат, но сделан недавно и хорошо смазан. А у детей на одёжке вышивки разных родов. Она торгует не своими детьми, ябгу бледнокожих, она…
Чёрная хазарка вдруг подскочила и бросилась бежать. Язык, на котором Янал беседовал с вождем русинов, она, по всему, знала много лучше, чем хотела показать. Уйти торговке детьми, однако, удалось недалеко – первый же русин сшиб её с ног и скрутил, придавив к земле.
– Ишь, распрыгалась, чёрная блоха, – проговорил он сквозь зубы, скручивая руки воющей и плюющейся бабе.
– На дерево, – устало сказал вожак, и русин поволок завывшую хазарку к дубу, где двое других уже скручивали из верёвки очередную петлю. Хазарята сбились в кучку, закрывая глаза и трясясь от страха. Когда вой резко оборвался – они хором завопили и тут же перепуганно смолкли.
– С детьми что? – спросил дружинник.
– Янал, вам в кочевья нужны холопы, навоз для костров собирать?
Печенег, подумав, неторопливо кивнул.
– Забирай хазарят себе, – распорядился русин с золотой серьгой. Печенег снова кивнул, поднимаясь, подошёл к трясущейся кучке, потыкал плетью, бросил несколько резких слов. Хазарята боязливо поднялись на ноги и повели Янала на другую сторону торжища – видно, туда, где стояла кибитка с остальными «детьми» самозваной матушки-хазарки. Длинноногий красавец-аргамак подбежал к Яналу сам – во всяком случае, Мечеслав не заметил, чтоб печенег как-то звал его, – и толмач одним плавным движением оказался в седле. Так и двинулся вперёд.