— Она — моя главная подозреваемая. Я не знаю никого другого, у кого было бы столько же поводов навредить... — он резко замолчал. — Не думаю, что она работает в одиночку. Но я не нашел ничего полезного.
Слишком часто он упоминает какую-то женщину. Неужели он говорит обо мне?
— Спасибо, Стэф. Можешь еще позвонить Виту, Сарит и Оррину? — он усмехнулся, но тот факт, что кто-то определенно в беде — возможно я — сделал смешок неестественным. — Ага, ушло всего лишь пять тысяч лет, чтобы найти им применение.
Даже учитывая, что он шутил о своих друзьях, я вздрогнула, радуясь, что он не говорит так обо мне.
— Естественно я нуждаюсь в твоей помощи. Не будь глупой. Никто не может заменить тебя, — он звучал... раздраженно? Униженно? Трудно сказать. — Ладно. Увидимся через час.
Пока он пытался тихо ходить по дому, я умыла лицо и оделась. Обычные штаны и свитер. На улице стоял мороз; надеюсь, к вечеру потеплеет.
Запах кофе снизу манил меня к себе, вместе со звуком шипения еды на сковородке. На столе меня уже ждала кружка. Наверное, Сэм услышал, как я выбралась из постели, сам он стоял возле плиты, хмуро поглядывая на яйца.
Я сделала глоток кофе для храбрости и облокотилась на стойку рядом с ним. Он встретил меня с полуулыбкой.
— Хорошо спалось? — его голос был хриплым, будто он вообще не ложился.
Еще один большой глоток кофе. Я не хотела, чтобы он злился на меня, особенно сегодня.
— Я подслушала половину твоего разговора со Стэф. Что происходит?
Он сердито посмотрел на меня.
— Это был личный разговор.
— У тебя стены из шелка. В следующий раз, когда будешь говорить с ней, я просто оглохну, хорошо? — Я отнесла свою кружку обратно на стол. — И у тебя яйца подгорают.
Выругавшись, он взял лопаточку, чтобы отодрать еду от сковороды, и через пару минут мы ели жидкую в середине но хрустящую по краям яичницу. Обычно, из него был повар получше, но я ничего не сказала по поводу того, что он называл «завтраком», а я «ужасом», мне не хотелось его оскорбить. Я съела кусочки, которые более-менее были похожи на нормальную яичницу, а остальные порезала на части. Если повезет, он не сможет понять, сколько я не съела.
— Мне надо уйти на пару часов, — он вновь сел за стол. Его тарелка с едой выглядела так же, как и моя.
— Хорошо, — я выкинула свои объедки. — Тебе не обязательно все мне рассказывать. Некоторые вещи должны оставаться личными.
Он вздохнул и подвинул стул.
— Ана...
Я положила тарелку в раковину и повернулась к нему.
— Слушай, ты сам предложил мне жить здесь. Твои стены не звуконепроницаемые. Я могу случайно подслушать. Я не шастаю вокруг и не роюсь в твоих вещах, но если ты говоришь в доме, я, скорее всего, это услышу, — я тяжело выдохнула. — Я не хочу уходить, но если ты против того, чтобы я продолжала тут жить, все, что тебе надо сделать — это просто сказать.