— Кажется, их было двое. Один стрелял — которого я не видела — а второй — большой мужчина в маске, прикрывавшей все лицо.
— Это описание подходит под многих людей.
— Наверняка они тебя отключили, чтобы ты не смог их узнать.
Сэм мог бы догадаться, полагаясь на физические данные и зная, кто какого возраста и пола. Я единственная в мире, кто не может даже предположить. Тысяча эмоций, которые, как я думала, остались в моем прошлом, вновь нахлынули.
— Не считая царапин и ушибов, ты не пострадала?
— Нет, все нормально.
Вся ситуация привела меня в ярость. С одной стороны Сэм, со своим опытом и манерой чередовать дружбу и нечто большее, чем дружба; с другой, на меня напали там, где я должна была чувствовать себя в безопасности — несмотря на пугающие белые каменные стены — и мне неоднократно напоминали, что я единственная бездушная в мире. Единственная, кто не присутствовал при зарождении Сердца, кто не знал всех, кто не мог внести свой вклад в общество.
Наряд бабочки — вот настоящая я. Он тоже долго не прожил. Утром его уже не будет.
Я прошла в ванную и схватила шелк вместе с рваными клочьями. Тщетно дернув платье, я хотела разорвать его на две части, но даже в разрушенном состоянии, оно было слишком крепким.
В безмолвном крике, я швырнула его в сторону, затем подобрала и снова швырнула. Проволочка от крыльев клацала по камню и дереву, но, неважно как много раз я отбрасывала остатки наряда, лучше мне не становилось. Оно было слишком легким, но здесь не было ничего тяжелее, что я могла бы кинуть. По крайней мере, ничего моего.
Все здесь принадлежало Сэму.
Включая костюм.
— Ана?
— Что? — закричала я, быстро поворачиваясь лицом к нему.
Он стоял в дверном проеме, на лице написано недоумение и нечто, что я не смогла разобрать. Боль? У него болит голова. Мое представление, возможно, все ухудшило.
Я подавила слезы.
— Прости. Наверное, учитывая, что мы не знаем, кто пытался нас убить, лучше просто пойти спать.
Это лучше, чем обсуждать произошедшее. Если я и заплачу, то свидетелем этому будет только моя подушка.
Его взгляд прошелся по мне и по наряду, и морщинки у глаз подсказали, что он догадался о причине моей вспышки гнева.
— Я хочу кое-что тебе сказать.
— Я не хочу это слышать.
Мне хотелось кричать, крушить все вокруг, но я не могу этого сделать, пока он пытается улучшить мне настроение.
Нет, я хотела обратно на маскарад, слушать биение его сердца, перебивающее музыку. Я хотела вновь погрузиться в тот момент, когда между нами не было никаких вопросов, а мне хватало храбрости — и я его поцеловала. Хотела, чтобы он вновь нуждался во мне, как тогда.