– Я уже не молод, сударыня, и на меня никогда не было приятно смотреть. Но господин герцог утверждает, что… ну… он говорит, если… если я решусь…
Он замолчал. Вконец запутавшись, он чувствовал себя глубоко несчастным. Тифен, сидя на высоком стуле, крепко сжав руки на бархате юбки, едва осмеливалась поднять на него глаза. Она была почти так же несчастна, как и он сам. Она не осознавала, как ослепительно хороша собой, как расцвела к своему тридцатилетию, и уже склонна была считать себя старой девой. Как тут быть, что делать?! Губы ее невольно и чуть заметно пошевелились.
– Решайтесь, мессир, решайтесь… – еле слышно прошептала девушка.
Его молчание терзало ее. Нет, она не позволит ему и на этот раз уйти без признания. Она ждала этого шесть долгих лет, шесть убийственно долгих лет – со дня того памятного сражения на ристалище. Но теперь, когда он здесь, он должен наконец произнести заветные слова. Бертран продолжал неуверенно смотреть на нее, парализованный страхом. Тифен, махнув рукой на все, закричала:
– Да говорите же, мессир! Неужели я сама должна просить вашей руки!..
Внезапно он упал на колени, все еще молча, но сияя как солнце. И пыл, с каким он схватил руки своей прекрасной избранницы, чтобы зарыться в них зардевшимся лицом, больше говорил ей о любви, чем самая долгая и возвышенная речь…
Прошло немного времени, и они обвенчались в присутствии целой толпы друзей в старой часовне родового замка Бельер-ан-Плёдьен, стоящего в окружении фруктовых садов, «куда в сентябре месяце на золото первоначальной осени прилетают стаи скворцов». И там же, в вымощенной сланцевой плиткой спальне, куда и сегодня можно прийти помечтать, они познали наконец радость разделенной любви. Но назавтра новобрачные покинули эти места, чтобы отправиться в Понторсон, которым управлял капитан Дюгеклен, а оттуда – в тот самый Мон-Сен-Мишель-о-периль-де-ля-Мер, которому только и мог Бертран доверить свою возлюбленную супругу, как скупец, предпочитающий хранить свои сокровища в самом, как ему кажется, надежном месте. Война все еще продолжалась, и рыцарь отлично знал, что скоро ему придется оставить молодую жену ради сражений на благо Франции.
И вот наступило утро расставания. Тифен протянула мужу свиток пергамента, обвязанный голубой лентой.
– Мне бы хотелось, чтобы этот пергамент всегда был с вами, Бертран! Везде, где вы только можете оказаться…
– А что это такое? Зачем?
Она быстро развязала ленту, развернула свиток и показала длинный список, некоторые строчки которого были отмечены красными крестиками.