– Ах, если бы это было возможно! – вздохнула Натали. – Я бы не желала ничего лучшего…
Сказано – сделано: несколько дней спустя ослепительная в своем белоснежном платье Натали об руку с Пушкиным уже направлялась к месту «случайной встречи», которая была тщательно подготовлена и продумана во всех деталях верной мадемуазель Россет. И действительно, не прошло и нескольких минут, как поэт, весьма недовольный этим обстоятельством, но не решавшийся проявить дурное настроение, сворачивая на одну из аллей, столкнулся нос к носу с императорской четой, окруженной группой придворных.
Натали с восторгом разглядывала Николая I. Какой он высокий! До чего же он красив, этот светловолосый царь, – настоящий гигант! А царь, в свою очередь, восхищенно смотрел на молодую женщину, склонившуюся перед ним в глубоком реверансе, так что белое муслиновое платье, словно раскрывший свои лепестки цветок, распустилось на песке аллеи.
– Отчего же ты не служишь? – сказал царь Пушкину. – Ты же знаешь, мне не нравятся мужчины без мундира.
Пушкин сдержал вздох. Страсть Николая к мундирам была ему слишком хорошо известна. Среди вольнодумцев он заслужил даже прозвище «коронованного унтер-офицера».
– Я всегда готов служить вам, ваше величество, – ответил поэт. – Но ведь я ничего не умею – только писать! Вашему величеству это хорошо известно…
– В таком случае я хочу хоть что-нибудь для тебя сделать. Запереть самую красивую в России женщину в четырех стенах – это же иначе, как преступлением, не назовешь! Надо, чтобы она блистала при дворе… Назначаю тебя историографом Петра Великого с жалованьем 5 000 рублей в год. Сможешь заняться воспоминаниями о своем предке – Ганнибале!
Историограф Петра Великого! Пушкин удержался и не состроил недовольной мины, а Натали чуть не упала в обморок от радости. Партия выиграна! Она наконец станет танцевать на придворных балах! Вернувшись домой, она, не зная, как выразить удовольствие, бросилась на шею мужу.
– Если бы ты только знал, как я счастлива!
Ответом послужил тяжелый вздох поэта. Неужели так будет всегда? Неужели за развлечения Натали придется расплачиваться собственными неприятностями? Он попытался все-таки урезонить супругу:
– Ты ведь ждешь ребенка, душа моя! Подумай: полезно ли в твоем состоянии танцевать!
Но доводы разума мало что значили для госпожи Пушкиной. Она только и думала о том, чтобы танцевать, танцевать еще и еще, танцевать всегда, и, стремясь сделать беременность незаметной для окружающих, невероятным образом утягивала в корсет талию. Впрочем, это было в духе времени. Рождение ребенка стало для поэта особой, глубокой радостью. А может быть, Натали наконец вернется к домашнему очагу, может быть, девчушка привяжет ее к дому?