– Но, мама…
Вмешался герцог. Он холодно склонил голову перед женой и сказал:
– Дети сегодня уезжают с мадемуазель в Во. Следовательно, они не могут сопровождать вас.
– В Во? А кто это принял такое решение?
– Это мое решение. Как вы сами только что сказали, в Париже слишком жарко. Там им будет намного лучше. Впрочем, вы можете присоединиться к ним, как только вам этого захочется.
– А вы?.. Вы сами?
– Я? Я уеду туда завтра. Сегодня у меня дела в Париже, мне надо быть в палате пэров…
Герцогиня – это было сразу заметно – изо всех сил старалась сохранить спокойствие. Но от прилива крови лицо ее побагровело, и в конце концов ярость вырвалась наружу.
– Значит, так, – проговорила она, тщетно пытаясь сдержать дрожь в голосе, – вы отправляетесь в Во с детьми и с… с этой девицей и даже не считаете нужным предупредить меня! Если бы мне не пришло в голову поехать на прогулку…
– Но… я же только что предупредил вас: мы уезжаем!
– А я остаюсь, потому что вам заблагорассудилось взять с собой в Во мадемуазель! Вместо меня! С моими детьми!
Анриетта Делюзи поспешила ретироваться в ближайшую гостиную. Она уже привыкла поступать так всякий раз, как становилась причиной разногласий между супругами. Герцогиня довольно скоро заметила все возрастающее влияние девушки не только на детей, но и на их отца и явно невзлюбила гувернантку. За несколько месяцев Анриетта сумела тихой сапой добиться на редкость устойчивого положения.
Герцог пожал плечами.
– Мадемуазель должна постоянно находиться при детях. Совершенно естественно, что она поедет с ними в Во.
– Но нет ничего естественного в том, что вы сопровождаете мадемуазель! Я устала от этой кривляки. Несмотря на ее изысканные манеры и важный вид, она дерзкая и наглая особа! Увольте ее немедленно, если не хотите, чтобы я сама вышвырнула ее за дверь! Разве вы не видите, что она крадет у меня детей?!
– Дорогая моя, вы бредите! Что же касается увольнения мадемуазель, превосходно выполняющей свои обязанности и абсолютно нас устраивающей, то на это можете не рассчитывать! Не советую вам прогонять ее самой, если не хотите, чтобы я отправился за ней следом и вернул ее в дом.
Гнев на усталом лице герцогини сразу же сменился удивленным и горестным выражением.
– Теобальд! Ты же не можешь говорить это всерьез? Неужели ты настолько дорожишь этой девицей?.. Я ее ненавижу! Она нагоняет на меня страх: я так боюсь этого ее многозначительного молчания, этих ее улыбочек… Не хочешь же ты заставить меня переносить подобные муки? В конце концов, я здесь в своем доме!.. – добавила она, внезапно снова взорвавшись.