Прямо за креслом Люды Мей располагалась дверь в другую комнату. Там работал телевизор. Его смотрел Старик Монти. Это было какое-то развлекательное шоу, но Монти смотрел его с самым мрачным видом. Он сосредоточенно растирал свои культяшки.
Внезапно Эрин вся напряглась. Где же…
Не хватало еще одного человека, если, конечно, его можно назвать человеком. Среди присутствующих не было Кожаного Лица. О, если бы его вообще не было — нигде, никогда! Однако на то, что все произошедшее только сон, надеяться не приходилось. Следовательно… Следовательно, Кожаное Лицо где-то близко. Но где? И зачем Генриетта привезла Эрин сюда? Чего они все хотят от нее?
Дурацкий вопрос. Эрин знала, чего преступники хотят: они хотят ее убить. Но как? Судя по всему, спешить они никуда не собираются. Если бы они хотели просто ее прикончить, то вполне могли бы уже это сделать — перерезать ей горло или пристрелить, пока девушка спала. Но нет, это было бы слишком просто. Это не их метод.
Из того, что Эрин уже видела, она поняла, что эти уроды совершенно помешаны на запугивании. Они просто ловят кайф от того, что кто-то испытывает перед ними ужас. Дело тут не только и не столько в жажде крови; эти нелюди получают удовольствие от того, что кого-то унижают и мучают.
Эрин вытерла рукой лицо и высморкалась: полный нос виски. Девушка видела, что шериф внимательно следит за всем, что она делает, — за каждым ее движением, за каждым жестом.
«Морган!
Если шериф здесь, то где Морган?»
В последний раз Эрин видела друга в тот момент, когда шериф, надев на беднягу наручники, заталкивал его к себе в машину. Значит, Морган тоже здесь? Неужели она так никогда и не узнает, что случилось с Энди и Кемп…
«О, Кемпер!
Господи! Его лицо…
Когда он крошил останки Пеппер, на нем было лицо Кемпера!»
Внезапно Эрин почувствовала, что ее всю трясет. Из глаз потекли слезы, а из носа — сопли. Эрин подняла глаза на Люду Мей — та смотрела на девушку с таким видом, словно перед ней была какая-то отвратительная каракатица.
И все-таки… И все-таки, когда Люда Мей приказала шерифу отставить Эрин в покое, тот немедленно отошел прочь. Видимо, старуха имеет в этом доме какую-то власть. Может быть, все-таки попробовать…
— Отпустите меня, пожалуйста, — взмолилась девушка. — Я беременна.
Может быть, есть шанс. Ведь, как бы то ни было, Люда Мей тоже женщина — она должна понять Эрин. Может быть, ее можно растрогать, разжалобить?.
Но нет, о какой жалости тут можно говорить?!
— Знаю я тебя и таких, как ты! — огрызнулась старуха. — Вы-то сами только издевались и насмехались над моим сыном. И даже здесь, в его доме не хотите оставить бедного мальчика в покое!