Он начинал нервничать. За последние несколько дней слишком много всего произошло в этом доме. СЛИШКОМ МНОГО!
Он кругами ходил по комнате. В новой маске было тяжело дышать. Его спальня находилась рядом с гостиной, а потому сквозь тонкую стенку ему было хорошо слышно, как они все кричат и разговаривают. КРИЧАТ И РАЗГОВАРИВАЮТ!
Пора кончать разговоры. Еще столько дел. И главное дело — эта девушка.
Он прижался лицом к небольшой дырочке в стене и стал разглядывать сидящую в гостиной Эрин.
Эрин никак не могла понять, чего от нее хотят.
Люда Мей просто сидела и смотрела на девушку, а шериф вылил ей на голову целую бутылку виски. Что дальше? Эрин не испытывала ни малейшего желания вставать и что бы то ни было делать, она просто сидела, широко расставив ноги, на полу гостиной. Просто сидела, но нельзя же так сидеть до скончания века.
Безумие всего происходящего, невыносимое напряжение, ожидание того рокового момента, когда за стеной раздастся вой бензопилы, — Эрин так больше не могла.
— Уроды! Какие же вы уроды! — крикнула она.
Шериф Хойт захихикал, а Люда Мей осуждающе покачала головой. Она еще тогда, в магазине, поняла, что это совершенно невоспитанные дети. Тогда она стерпела. Но тот, кто думает, что и в ее доме может говорить, как захочет, то очень ошибается. Придется эту девочку немного поучить хорошим манерам.
— Томми! — крикнула старуха. — Томас Браун Хьюитт! Иди-ка сюда!
Эрин зарыдала. Она догадалась, кого зовут Томасом Брауном Хьюиттом. Догадалась.
«Нет! Только не это, только не это!»
В коридоре послышались шаги — громкие и тяжелые, половицы трещали под тяжестью этого Томми. И в то же время эти шаги были поспешными и неравномерными, словно человек не шел, а приплясывал в приступе какой-то неизвестной болезни.
Он уже вошел в комнату. Эрин уже слышала, как он дышит, но она не могла поднять глаза и посмотреть на него. Она не хотела! Не хотела видеть эту маску, сделанную из лица Кемпера. Она не хотела дотрагиваться до его испачканного кровью кожаного фартука.
Эрин не хотела, чтобы он подходил к ней близко. Она не хотела, чтобы его руки дотрагивались до ее груди. Она не хотела чувствовать запах его гниющих зубов. И… И… Господи! Если бы кто-нибудь знал, как она не хотела, чтобы он ее убивал.
Кожаное Лицо вошел в комнату и встал рядом с рыдающей на полу девушкой.
Люда Мей поднялась со своего кресла и, властным движением указав на Эрин, сказала:
— Убери ее с глаз моих долой!
В ее голосе звучало искреннее отвращение. Вот оно, то мгновение, которого Эрин так боялась.
Его руки схватили девушку, его дыхание коснулось ее лица. Эрин казалось, что она вот-вот умрет от одного звука его голоса — Кожаное Лицо хрюкал и повизгивал, предвкушая близкое удовольствие.