— Ну вот и хорошо! — я сама прижалась щекой к его голове и обратилась к козочке: — И ты, Снежинка, тоже помоги мне. Ради Игоря, ради памяти о нем,—я осторожно погладила ее завиточек на лбу.— Ты помнишь Игоря? Нет? А я вот помню!
Тут раздался звук поворачивающегося в замочной скважине ключа, и вошла Варвара Тихоновна. Ей хватило одного взгляда, чтобы понять, что случилось что-то нехорошее.
— А Владенька где? — осторожно спросила она.
— Он уехал,— постаралась как можно спокойнее ответить я.— Точнее, улетел. Совсем. Он не вернется.
— Он вас бросил? — она с ужасом глядела на меня.
— Да нет... Ну, в общем, это неважно.,.
— Значит, сами прогнали,— поняла Варвара Тихоновна и, как-то сникнув, пошла в кухню.
Когда я через некоторое время вошла туда же, чтобы сделать себе очередную порцию кофе, она сидела за столом и чистила овощи, время от времени промокая слезы тыльной стороной ладони, а Васька сидел рядом с ней и тревожно заглядывал ей в глаза.
— Вы чего, Варвара Тихоновна? — удивилась я.
— Владеньку мне жалко, да и вас тоже. Смотрела я на вас с ним и думала: вот будут они жить да радоваться. Ан не вышло. Почему?
— Потому что я его не люблю,— твердо ответила я.
— Любовь, Елена Васильевна, разная бывает... Такая случается, что лучше бы ее вообще не было... Да и проходит она... А вот тепло душевное, если оно есть, если его специально сапожищами грязными не растопчут, навсегда остается. А ведь вам рядом с Владенькой тепло было... — говорила она, не поднимая глаз.— Не знаете вы, что такое одиночество. А я знаю, очень хорошо знаю... Если бы не вы да Васенька... Эх, да что уж там!.. Не дай вам бог под старость лет одной остаться, без близкого человека рядом... Не дай вам бог...
Каждое ее слово било по моим натянутым нервам наотмашь, и я сдерживалась из последних сил.
— Давайте не будем это обсуждать, Варвара Тихоновна,—решительно сказала я.—Я ничего есть не хочу. Вы приготовьте что-нибудь на вечер — Николай после работы придет,— и, повернувшись, ушла в комнату, плотно закрыв за собой дверь.
Я достала подушку, легкий плед, потом щедрой рукой плеснула в фужер коньяк, сказав при этом: «Это лекарство!», выпила, почувствовав, как по телу разливается тепло и спадает нервное напряжение последних часов, и, устроившись поудобнее, приказала самой себе: «Спать! Спать! Спать!».
Меня разбудил звонок в дверь — Егоров, поняла я. В коридоре я огляделась — Варвара Тихоновна уже ушла и забрала с собой Ваську.
— Ну как ты? — хмуро спросил Николай.
— Уже лучше,— честно ответила я.— Пошли, я тебя покормлю, да и сама заодно поем. Коньяк будешь?