— Тиль,— чуть усмехаясь и слегка оттаяв, сказал Иван, увидев, как радуются ребята.— Немногословный, хозяйственный, обстоятельный, флегматичный и белобрысый...
— Колька, больше некому,— засмеялся Юрка-Бакс.
— Грач,— продолжал Иван.— Ну, тут все и так понятно: смуглый, черноволосый и черноглазый. Он-то нам эти татуировки и наколол.
— Так это же Славка! Вот он-то нам такие же наколки и сделает,— деловито предложил Колька-Тиль.
— Ага,— поддержал его Юрка-Бакс и ехидно добавил: — Оно дешевле и выйдет.
Но Лешка цыкнул на них, и они замолчали.
— Единственная девушка в нашем отряде, Ханум... —
дрогнувшим голосом сказал Иван.
— Но у нас девушек нет! — перебил его Ромка-Лапша,
— Да и не нужны они нам!
— Ты прав, Ромка,—грустно поддержал его Иван.— Не женское это занятие... Да и не найдем мы вторую такую, как она. Нет таких больше на свете...— и он невольно вздохнул.— Командира нашего звали Бан.
— Значит, мы теперь тебя будем Баном звать? — спросил Шурка-Сол.
— Нет, не надо,— покачал головой Иван.— Зовите меня по-прежнему папой. Мне это дороже всего,— он на секунду задумался, а потом сказал: — А восьмым был я.
— Как же тебя звали, папа? — Лешкины глаза блестели от нетерпеливого ожидания, ведь получилось так, что ему предстоит носить папино имя, и он был заранее согласен на любое — ведь это же имя папы.
— Меня звали Тень,— просто сказал он, глядя в Лешкины серые глазищи.— А теперь так будут звать тебя.
Лешка-Трнь даже покраснел от радостного смущения под взглядами остальных ребят. Но все было честно — ведь они сами себе все выбрали, а ему досталось то, что осталось. И он не виноват, что это оказалось папино имя.
— Вот и все,— спокойно закончил Иван.
— Как все?! — изумились ребята.
— Да, все,— спокойно сказал теперь уже бывший Тень.— Все, что можно рассказать. Потому что о том, чем мы занимались, я говорить не имею права — военная тайна,— чуть усмехнувшись, добавил он.— И к дяде Стасу с расспросами лезть не советую, он вам тоже ничего сказать не сможет, и по этой же причине.
Ребята переглянулись и разочарованно вздохнули — они-то надеялись совсем на другое. Но нет так нет, ничего не поделаешь — раз папа так сказал, значит, так надо.